Дани: В ваших обвинениях об ответственности государственного руководства, и особенно председника Изетбеговича (Алия Изетбегович никогда не был президентом БиГ. Он был председателем Президиума Боснии и Герцеговины. Для краткости в тексте использовано сербскохорватское слово "председник" - прим. переводчика), о боснийской части вины за трагедию Сребреницы, вы говорите о решающей роли выезда сребреницкой делегации в Сараево в сентябре 1993 года на обсуждение судьбы анклава?
Мехольич: Вызов пришёл от председника Изетбеговича. Мы на собрании Военного Председательства общины выбрали делегацию, которая отправится в Сараево. У нас сразу же появилось предчувствие, что будут решаться важные дела, так как мы в первый раз выезжали из Сребреницы, а для перевозки нам были предоставлены два транспортных вертолёта. О том насколько был обеспечен наш выезд, можно судить по тому факту, что за всё время существования демилитаризованной зоны, к нам не могла приехать ни одна гражданская или военная делегация. Предполагалось, что поедет и Насер Орич, но он не захотел ехать. Из Сараевского аэропорта нас на бронетранспортёрах перевезли в отель "Холидей Инн". Это было время Бошняцкого Сабора, на котором принималось решение по мирному плану раздела Боснии. Здесь нас принял председник Изетбегович, и сразу же после приветствия он спросил: "Что вы думаете об обмене Сребреницы на Вогошчу?" (Вогошча - пригород Сараева). Некоторое время стояла тишина, потом я сказал: "Председник, если вы хотели поставить нас перед свершившимся фактом, то вы не должны работать, потому что вы должны обратно вернуться в простой народ и возложить бремя принятия решений на нас".
Дани: Значит, вы отвергли предложение Изетбеговича?
Мехольич: Мы отклонили его без обсуждения. Потом он сказал: "Вы знаете, мне Клинтон предложил в апреле 1993 года (после падения Церской и Коньевич Поля, прим. автора), чтобы четнические силы вошли в Сребреницу, вырезали пять тысяч мусульман, и тогда будет военное вмешательство." Наша делегация состояла из девяти человек, один из нас был из Братунаца (к сожалению, он умер), но все остальные входившие в состав делегации, живы и могут это подтвердить. Так как начался Сабор, председник ушёл, после этого все встали на ноги и аплодисментами встречали нас как героев. У нас был план, согласно которому Сребреница имеля связь с Тузлой, а не с Горажде. Именно поэтому мы требовали Братунац и Зворник, так как связь через пустынные и горные местности нас не устраивала. Было сделано заявление, что председник завтра примет делегации, однако, он принял все делегации, кроме нашей.
Srebrenica je prodata (Сребреница продана).
Дани: А вы с кем-то ещё разговаривали?
Мехольич: Тогда они ничего не решили, да и я занял жёсткую позицию, и потом Хазим Ранчич (тогдашний начальник полиции Тузлы) заявил мне, что такова политическая позиция, и если я останусь на семь дней после делегации, и мы о чём-нибудь договоримся, то они перебросят меня до Жепы вертолётом, а оттуда дойду до Сребреницы пешком. Я сказал им, что я должен ехать в Сребреницу, потому что люди будут думать, что я не хочу возвращаться, и если они заботятся о том, чтобы я добрался из Сребреницы в Жепу, то они могут направить вертолёт. Поскольку люди были разочарованы, мы условились в пути ничего не говорить жителям о предложенном нам обмене, так как они бы поняли, что мы списаны со счетов. Я могу сказать, что, несмотря на ошибки, у председательства общины были только хорошие намерения. Но после Сабора нам всё стало ясно. Мы связали это с тем фактом, что никто не организовывал нам оборону, так как правящая партия отдала Сребреницу в апреле 1992 года без сопротивления. От меня тогда потребовали сдать оружие, поскольку я имел собственную армию, но это требование я отверг. Тяжелее всего мне пришлось на выезде из Сараево, когда мой коллега Аднан Карович сказал: "Хакия, вы проданы! Прошу тебя, если Сребреница падёт - убей мою мать, я клянусь, что она не попадёт в их руки!"
Дани: А после падения Сребреницы в 1995 году у вас была возможность обратиться к председнику Изетбеговичу?
Мехольич: Тогда я хотел сформировать государственную комиссию, которая изучит ответственность международного сообщества, ответственность председника, генерального штаба, Второго корпуса армии БиГ, нашу ответственность. Но нет человека, он болен. Он меня (председник Изетбегович - прим. автора) спрашивает - что я эти добьюсь? Попытался что-то выяснить и Расим Делич, но и с ним никто не стал разговаривать. Я не стал вмешиваться, и потом у меня очень плохое мнение о большинстве членов Генерального штаба. Никогда ещё в истории ведения войн не назначали командирами тех, кто был на "обработке" в других войсках. Будьте в тюрьме пять или шесть месяцев, а затем пойдёте в обмене и станете командиром. На другой день после падения Сребреницы, мы слышим по радио в лесу - Расим Делич (один из руководителей Генштаба АрБиГ. За военные преступления осуждён на тригода лишения свободы- прим. перев.) призывает нас вернуться, поскольку ситуация в Сребренице нормальная. Это вызвало всеобщую давку и толкотню.
Дани: У вас была ещё одна интересная встреча с председником?
Мехольич: Это было сразу после освобождения Возучи (Возуча - городок на Озренском выступе бошняки "освободили" 13 сентября 1995 года при поддержке бомбардировок НАТО - прим. перев.). Сообщили мне, что председник ожидает меня Козловаце. Мы долго разговаривали, обсудили всю историю Сребреницы. Я сказал ему, что я буду судиться с ним, когда его власть ослабнет. Он опять спросил - что я этим добьюсь? Я снова сказал, что необходимо провести расследование, поскольку люди-то пропали. Он тогда говорит: "Вы знаете, эти расследования, напоминают мне о моём собственном расследовании". Он имел в виду своё политическое дело [Суд над Изетбеговичем в 1983 году]. Я ответил ему: "Ну, вот в чём разница, ты болен и одинок, и здесь нет людей..."
Дани: Одной из самых загадочных личностей из Сребреницы является командир Насер Орич. Он избегает огласки и мнения других людей о нём разделились.
Мехольич: У меня с Насером нормальные отношения. Я говорил о том, что мы все должны ответить, но так как это ни чему не привело, это означает, что и Насер ни в чём не виноват. Всё нужно доказывать, а не просто так обсуждать. Насер знает много, и я как-то сказал ему при удобном случае, что он получил "нечто", но молчит. Он лишь посмеялся на этим [...] Если он виновен - это следует доказать, и наказать его, а если нет - он должен остаться в армии, полиции... Человека выбросили на улицу, и в настоящее время болтают о нём что попало, ... а ведь он должен что-нибудь сделать. Алия отрекается от народа. Изгнал лучшего командира и бойца.
