Илия Гарашанин открывает список самых выдающихся деятелей новой сербской истории.Он родился 16 января 1812 года в селе Гараши (отсюда и происхождение фамилии) близ города Крагуе-ваца, в самом центре тогдашнего Белградского пашалыка. Его отец, крупный скотовод и торговец Милутин Савич, пользовался у сербов большим влиянием. В качестве воеводы он участвовал в обоих Сербских восстаниях (1804-1813 и 1815), затем был членом Государственного совета1 автономного Сербского княжества во время первых правлений князей Милоша и Михаила Обреновичей.
В детстве маленький Илия вместе с братьями пас скот в имении своего отца. Одновременно Милутин Савич пытался дать сыну домашнее образование, потом отправил его учиться на террито-рию современной Воеводины, входившую в Австрийскую империю. Получить хорошее образование в Сербии в то время было практически негде. Илия посещал сначала греческую школу в Земуне (Срем), затем доучивался в немецкой — в Ораховице (Банат). В итоге будущий политик выучил не-мецкий — единственный иностранный язык, которым владел. На обе школы Илия потратил около че-тырех лет и больше нигде толком не учился, оставаясь, по сути, блестящим самоучкой. В 1832 году 20-летний Гарашанин женился на Софии (Соке) Данич. От этого долгого и счастливого брака появи-лось двое сыновей: Светозар и Милутин2.
В начале 1830-х годов после двух Сербских восстаний и победы России в очередной войне с турками Сербия обрела наконец автономию. Сербская государственность возродилась после много-векового небытия и была утверждена двумя турецкими хатт-и-шерифами 1830 и 1833 годов. Зависи-мость от Турции сохранялась в форме дани и в образе турецких крепостей с гарнизонами на террито-рии автономного Сербского княжества. Вокруг этих крепостей жило турецкое население, не подчи-нявше¬еся сербской юрисдикции. В то же время сербские крестьяне освобождались от уплаты ренты турецким феодалам-спахиям и становились собственниками обрабатываемой земли. Это подтверди-ла и октроированная султаном первая сербская конституция 1838 года, прозванная турецкой.
В 1834 году 22-летний Гарашанин начал государственную службу таможенником в местечке Вишнич на пограничном с Австрией Дунае. Через три года князь Милош Обренович по просьбе Милу-тина Савича вызвал Илию к себе. Он поручил молодому человеку управлять своим небольшим воен-ным штабом. Гарашанин, хотя и не имел никакой военной подготовки, сразу же получил звание пол-ковника. Вскоре вместо этого военного штаба было образовано военное отделение при министерстве внутренних дел. Его начальником остался Илия. Он занялся разработкой военных законов и форми-рованием так называемой «гарнизонной армии». Она стала прообразом первого сербского регулярно-го войска. С того времени началось почти беспрерывное тридцатилетнее пребывание Гарашанина на руководящих постах Сербского княжества.
Молодую сербскую автономию раздирали междоусобицы. Семья Илии оказалась в лагере так называемых уставобранителей (защитников «турецкой» конституции), противников установления са-модержавной власти князя Милоша.
А. Йованович. Основание Общества сербской словесности. 1842 г
В 1840 году после очередного конфликта с князем Илия вместе с отцом, старшим братом Лу-кой и другими уставобранителями были высланы из страны. Братья еще смог-ли задержаться в при-граничном болгарском Видине, а отец был вынужден отбывать ссылку в Константинополе. Правда, уже через год все они смогли вернуться в Сербию . Еще через год, в 1842-м, в результате военного мятежа, который возглавил один из лидеров уставобранителей —Тома Вучич, этой группировке уда-лось захватить власть и организовать избрание князем представителя другой сербской династии — Александра Карагеоргиевича. Отец и брат Гарашанина во время этого мятежа были зверски убиты. Сам же Илия играл в подготовке бунта Вучича второстепенную роль. Тем не менее после победы ус-тавобранителей он был назначен членом Государственного совета и заместителем министра внут-ренних дел (министром стал сам Вучич). В 1843 году, после того как по требованию великих держав вожди уставобранителей за совершенный переворот были высланы из страны, Гарашанин остался лидером этой группировки в Сербии. Он занял освободившееся кресло министра внутренних дел и почти десять лет удерживалвал этот ключевой для тогдашней Сербии пост. В ведении Гарашанина находилась армия, полиция, экономика, транспорт, здравоохранение и почта.
Н. Петрович. Серб в национальной одежде.
1849 г.
Во многом благодаря усилиям Гарашанина уставобранители удерживались у власти. Министр внутренних дел смог подавить все попытки реванша находившихся• в эмиграции Обреновичей. Дей-ствовал Илия решительно и твердо, установив внутри княжества жесткий полицейский режим. По его инициативе в 1850 году был принят полицейский законник, предусматривавший наказание палками, а в 1852-м — закон против распространения ложных слухов о правительстве и власти. По складу ха-рактера Гарашанин любил строгий порядок и дисциплину. Он никогда не менял своих консерватив-ных, в чем-то даже патриархальных взглядов на устройство государства и по праву считается основа-телем не только полицейской, но и всей бюрократической системы Сербии, надолго пережившей сво-его создателя.
Требовать от Гарашанина чего-то либерального было бы наивно. Сербия в то время была во-истину задворками Европы. Даже Белград казался обычным захолустьем с сырым болезнетворным климатом чреватым постоянными вспышками малярии. Экономическая отсталость княжества броса-лась в глаза. Российский консул в Белградеде Г. В. Ващенко в отчете в Азиатский департамент МИД за 1842 год так описывал хозяйство страны: «Сербы при всей своей понятливости, исключая завода свиней и в малом количестве коз, овец и рогатого скота — другого ничего не знают. В селах у них куз-нецы — кочующие цыгане; а по городам кузнецы, каретники, портные, сапожники, столяры, хлебники, плотники и каменщики – австрийско-поданные.Довольное число плотников и каменщиков приходит также каждый год из Румелии (европей-владения Османской империи. — Албании, и все сии масте-ровые выносят из Сербии ежегодно миллионы. Серб в отношении к труду, занимается только хлебо-пашеством и выгонкою из слив обыкновенно сколько нужно ему для его обихода, редко для продажи, и то работают большей частью женщины»3.
Соответствующим был и менталитет местного населения, причем не только народа, но и вла-стной верхушки. Турецкое влияние буквально пронизывало все стороны жизни сербского общества. Даже одеваться сербы еще довольно долго предпочитали по-восточному.Тот же Гарашанин начал носить европейскую одежду только в 40 •после посещения им Парижа в 1852 году4. А в мае 1846-го Илия находился в свите князя Александра во время его всречи с турецким султаном в болгарском Казанлык. Карагеоргиевич упал перед Абдул-Меджидом на колени и поцеловал его туфли. Гараша-нин воспринял это совершенно спокойно. А вот образованная молодежь почувствовала себя оскорб-ленной, посчитав, что князь, вместо того чтобы повторить подвиг средневекового героя Милоша Оби-лича, опозорил всех сербов.
Й. Бесс. Михаил Обренович (1839-1842,
1860-1868).
В получившем автономию Сербском княжестве; проживало тогда чуть более 800 тысяч чело-век. Около 500 тысяч сербов проживало в выделенной Портой из Румелии и получившей особое управление Боснии и Герцеговине. В составе Румелии продолжала оставаться историческая Старая Сербия. Кроме того, значительное сербское население находил ось в Австрийской империи, терри-торией расселения в ней сербского народа (до 300 тысяч) являлись южная Венгрия (за этим районом позже утвердилось название Воеводина). Примерно 150 тысяч сербов проживало в Хорватии и Сла-вонии, более 300 тысяч — в районах Границы. Наконец, в Далмации проживало свыше 80 тысяч сер-бов. Существовала еще и фактически независимая от Турции маленькая Черногория, население ко-торой рассматривало себя частью сербского народа.
Понятно, что такая ситуация была благоприятной почвой для планов освобождения и объди-нения всех сербов, тем более что они были созвучны процессам, протекавшим в недальних Италии и Германии. Реализацию национальной задачи сербов также взвалил на себя Гарашанин, ставший идеологом и главным организатором всей объединительной деятельности Сербского •княжества. Сформулированная 32-летним • Илией программа «Начертание» (1844) остаетсяся едва ли не самым цитируемым документом новой сербской истории. Споры и дискуссии вокруг сформулированной там доктрины не утихают до сих пор.
Гарашанин решил первоначально ограничить объединительную деятельность Сербского кня-жества только землями, находившимися под турецким владычеством. Бороться одновременно и с Турцией, и с Австрией было бы безумием. Непосредственной целью провозглашалось расширение Сербии за счет Боснии и Герцеговины (население которой считалось преимущественно сербским) и Черногории, а также Северной Албании для получения выхода к Адриатическому морю. Были в «На-чертании» и тенденции к объединению усилий южных славян. Предполагалось вести пропаганду об-щего дела в Болгарии, а также в австрийских югославянских землях — Хорватии, Славонии, Далма-ции, отчасти на территории будущей Воеводины.
Вначале Гарашанин рассчитывал исключительно на дипломатические методы достижения своей цели, однако со временем эволюционировал в более радикальном направлении. В 1849 году он возглавил разветвленную сеть тайной организации по ведению политической пропаганды в сосед-них землях (прежде всего в Боснии и Герцеговине) для организации «всеобщего и одновременного восстания» против турок. Вместе с тем он активно помогал восставшему сербскому населению в юж-ной Венгрии во время революции 1848-1849 годов.
Призывы Гарашанина к расширению сербского государства несколько позже (и прежде всего в Австро-Венгрии) стали трактоваться как доказательство «велико-сербской» политики, а в «Начерта-нии» стали искать черты агрессивного сербского национализма и великодержавия. Но беспристраст-ный анализ «Начертания» показывает, что в нем не было выдвинуто никаких идей национального до-минирования или национального превосходства сербов над соседними народами. Программа Гара-шанина определяла лишь национальные задачи сербов, стремившихся к объединению и созданию полноценного государства, жизнеспособного политически и экономически.
Появление термина «Великая Сербия» было связано не столько с внутренними сербскими процессами, сколько с австро-венгерской политикой на Балканах, с планами Габсбургов по оконча-тельному присоединению Боснии и Герцеговины. Подобная пропаганда оказалась весьма успешной. Со временем связываемый с «Начертанием» термин «Великая Сербия» приобрел однозначно отри-цательный и великодержавный смысл, превратившись в своего рода жупел. Очень активно это пугало использовалось в антисербской пропаганде и во время югославского кризиса 1990-х годов. Но совре-менные критики «великосербизма» не всегда догадываются, что, по сути, повторяют зады австро-венгерской пропаганды из второй половины XIX века.
Вернемся к Гарашанину. В 1852-1853 годах он занимал уже посты премьер-министра и мини-стра иностранных дел. Правда, вскоре князь Александр отправил его в отставку по требованию Рос-сии и Австрии, которые не могли простить сербскому премьеру ориентации на Францию и тесные свя-зи с польской эмиграцией. Тем не менее влияние Гарашанина на положение дел в княжестве про-должало оставаться очень заметным. Да и вне государственной службы он оставался очень недолго, уже в 1856 году возвратившись в Государственный совет. Его считают одним из организаторов созы-ва Святоандреевской скупщины (1858), которая отправила в отставку Александра Карагеоргиевича и вернула власть династии Обреновичей. Впрочем, на самой скупщине Илия не был особенно заметен, бал правили другие политики. В том же 1858-м Гарашанин на короткое время вновь был назначен министром внутренних дел.
Итак, наш герой оказался замешанным в отстранении от власти как Обреновичей, так и Кара-георгиевичей. Для него вопрос династических споров всегда играл подчиненную роль, главным было освобождение и объединение сербов. Ходили даже слухи, что Илия в начале 1850-х сам примерялся к сербскому престолу5. Трудно сказать что-то определенное и о его внешнеполитических пристрасти-ях. В период правления уставобранителей Гарашанин предлагал в борьбе с Турцией искать поддерж-ку на Западе, прежде всего во Франции. Но сами уставобранители пришли к власти при поддержке именно Турции и на словах всегда выказывали Порте полную лояльность. Позже Илия переориенти-ровался на Россию и открыто готовился к войне против Османской империи, когда в 1861-1867 годах он вновь занимал сразу две должности — премьер-министра и министра иностранных дел.
У. Кнежевич. Александр Карагеоргиевич
(1842-1858)
Гарашанин в этот период стал главной опорой для режима князя Михаила Обреновича. Серб-ский премьер по-прежнему был противником либеральных идей. Он считал, что авторитарная и пат-риотическая власть легче решит задачи, стоящие перед сербами. Тесную связь между внутренними преобразованиями и решением национальных задач опытный политик не видел.
Главным делом Гарашанина в этот период была внешняя политика, а первым большим успе-хом на этом поприще — выселение турок из княжества. После инцидента, известного как бомбарди-ровка Белграда (1862), и долгих дипломатических переговоров в Стамбуле турки в 1867 году были вынуждены покинуть крепости в Ужице и Соколе. Затем ими были оставлены еще четыре крепости — в Белграде, Шабаце, Смедерево и Кладове. Ликвидация этих последних турецких форпостов означа-ла обретение Сербией полной внутренней независимости. Векового неприятеля на территории кня-жества больше не было. Недаром названия этих сербских городов выбиты на известном конном па-мятнике Михаилу Обреновичу в самом центре Белграда.
Но главным совместным детищем Гарашанина и князя Михаила была подготовка нового вос-стания против турок. Вновь на территории европейской Турции была развернута широкая сеть аген-тов. В 1866 году был подписан договор между Сербией и Черногорией, а через год к соглашению при-соединились Народная партия Й. Штросмайера в Хорватии и болгарская эмигрантская «Доброде-тельная дружина». В том же году был подписан договор о союзе между Сербией и Грецией, в сле-дующем — между Сербией и Румынией. Наконец, в 1868 году была подписана сербско-греческая во-енная конвенция. Так сложился первый Балканский союз, задачей которого было одновременное вы-ступление против Турции. Но вновь никакого восстания не состоялось. Князь Михаил решил переори-ентироваться на Австро-Венгрию, обещавшую ему некоторые уступки, и в 1867 году отправил Гара-шанина в отставку. Уже на следующий князь пал от рук заговорщиков, подкарауливших его в парке под Белградом.
Гарашанин отошел от дел, но не от мышлений о судьбе сербов. В своих мечтах о разрушении Османской империи он иногда заходил так далеко, что мог конкурировать с самыми сокровенными российскими грезами. Этот всегда достаточно хладнокровный, беспристрастный и реалистичный по-литик надеялся даже, что после окончательного поражения турок на храме Св. Софии в Константино-поле будет воздвигнут православный крест и водружено сербское знамя. В своих фантазиях он видел Константинополь «жемчужиной славянского Востока», главным городом православного Сербского царства6.
После ухода в отставку Илия прожил семь лет. В Сербии, где министры часто становились миллионерами, он не нажил состояния, а под конец жизни был вынужден даже продать свой дом в Белграде и отцовское имение. У Гарашанина не было никаких посторонних увлечений, его занимала только политика. На политические темы он вел бесконечные разговоры и писал длинные письма со-ратникам. Все свои силы и всю свою страсть он по-прежнему отдавал сербскому государству. Гара-шанин умер 10 июня 1874 года, когда до окончательной независимости сербского государства оста-валось всего четыре года.
Гарашанин наметил главные направления внешнеполитической ориентации Сербии в новое время. Находясь между Западом и Россией, она попеременно обращала свои взоры то в одну, то в другую сторону. Прозападную линию развития отстаивали молодые современники Гарашанина, пер-выми из жителей княжества получившие образование в западных университетах, преимущественно в Париже. Поэтому их же стали называть в Сербии «паризлиями». В первый период своей политиче-ской активности Гарашанин опирался на многих из них. В частности, его правой рукой в тайной орга-низации по ведению политической пропаганды был Й. Маринович, которого российский консул харак-теризовал как «молодого человека, воспитанного в Париже и совершенно зараженного враждебными идеями польской пропаганды», уверяющего английского и французского консулов «в особенной пре-данности сербского правительства»7.
Другое направление сербской внешней политики опиралось на крестьянскую массу, которая и в прошлом, и в наши дни генерирует самое знаменитое сербское русофильство. Именно из-за этого односторонняя ориентация на Запад, например на Австрию, приводила часто к глубокому расколу сербского общества. И именно поэтому падение правителей в Сербии «по некоей фатальной случай-ности»8 происходило период ухудшения отношений с Россией. Русофильское направление стало для Гарашанина главным во время второго этапа его политической карьеры. Впрочем, еще в«Начертании» он указывал, что теоретически «Сербия ни с кем так легко не могла бы добиться сво-ей цели, как при содействиии России»9. В 1860-е же годы это его •желание совпало, с одной стороны, с разочарованием сербского премьера в западных державах, а с другой — с новой российской поли-тикой на Балканах. Этот поворот в российской политике случился сразу после Крымской войны. Посы-Белград своего очередного консула М.Р. Милашевича, Министерство иностранных дел России дало ему красноречивые инструкции: «Политика, которой мы следовали в Турции, имела двоякую цель: с одной стороны она стремилась поддержать колеблющеесяположение турецкого правительства•; с другой — снискать симпатию единоверных нам подданных ее. Само собой разумеется, что достиже-ние первого условия не могло произойти без явного ущерба второго и эти обстоятельства проставля-ли нас в •затруднительные положения, особенно в отношении к местным жителям. Ныне все стрем-ления наших агентов должны быть направлены к тому, чтобы сохранить и поддержать сочувствие к нам славянских племен•и по мере возможности облегчить или улучшить их участь»10. •Теперь Гара-шанин жаждал союза только с •Россией, он писал, что сердечные отношения с нею — «гарантия на-шего будущего развития и осуществления наших надежд»11. В отличие от первой, его вторая отставка вызвала в России откровенное сожаление. •Консул в Белграде Н. П. Шишкин доносил,что удаление Гарашанина весьма вредно сказалось на положении дел в княжестве и подготовке войска, что авто-ритет Михаила падает, что в Сербии имеются две партии: «многочисленная» — за продолжение борьбы•и ориентацию на Россию и «малая» —люди высших классов — против борьбы12.
В•течение своей долгой государственной деятельности Илия наметил сразу несколь-ко•сценариев национального развития Сербии - в виде великосербского (всесербсго)объединения, в рамках южнославянского•объединения и в форме балканского•союза (позже идея трансформирова-лась в •балканскую федерацию).
•Впрочем, ни один из этих сценариев не был полностью реализован. Процесс освобождения и объединения сербских земель с 1878 года и до Первой мировой войны пошел в несколько другом на-правлении, чем предвиделось в «Начертании». В лице Австро-Венгрии Сербия получила мощную преграду на своем пути в Боснию. Ей оставалось «расширяться на юго-восток, в сторону Македонии, и именно там, транзитом через Грецию, искать выход к морю. В это время появляется и идея «Балка-ны — балканским народам», создается антитурецкий Балканский союз. После Балканских войн Сер-бии удалось присоединить Санджак (Рашку), Косово, Метохию и Вардарскую Македонию. Наконец, в 1918 году в связи с образованием Королевства сербов, хорватов и словенцев Сербия объединилась с Черногорией, а также с Воеводиной и другими югославянскими землями бывшей Австро-Венгрии. Сербы наконец оказались в одном государстве. В то же время Югославское государство, возникшее после 1918 года, тоже не гипотетическая «Южнославия» Гарашанина. Вместо предлагавшихся им болгар в королевство вошли словенцы13. После распада «второй» титовской Югославии умерла и югославянская идея. Не была создана и балканская федерация, хотя к этой идее неоднократно воз-вращались и балканские страны, и великие державы.
Тем не менее именно Гарашанин заложил основы и начал развивать почти все главные на-правления развития возрожденной сербской государственности. В какой-то степени вся новая серб-ская история «вышла из гарашанинской шинели». Масштаб его личности потрясает. Характерным был и внешний облик этого сурового и не склонного к излишним сантиментам человека. Он был обычно хмур и серьезен, много курил, выпивал огромное количество кофе. Слабое здоровье компен-сировали неукротимый дух и непреклонная воля. Современников поражала его работоспособность. Он был одним из самых высоких людей в Сербии своего времени, худой, но ширококостный, черно-волосый, с крупными чертами лица, на котором отчетливо выделялись большие усы и следы от пере-несенной оспы. По словам Т. Вучича, Гарашанин был похож на «борзую собаку». В то же время этот гордый и упрямый самоучка выглядел как настоящий аристократ. Е. Груич вспоминал: «С каким вели-чием сидит перед народом Гарашанин, с каким достоинством распоряжается и как нам импонирует его позиция и его речь, я много раз ловил себя на мысли: да, этого человека Бог создал для того, чтобы он возглавлял государство»14.
О личности Гарашанина к настоящему времени написано на удивление мало. Фактически есть лишь несколько статей (стоит отметить прежде всего работы сербского историка Р. Люшича) и только одна монография под названием: «Илия Гарашанин — балканский Бисмарк». Как ни странно, ее ав-тором является американец Д. Маккензи. В переводе на сербский язык сравнение с Бисмарком было убрано15.
Гарашанин был чисто сербским политиком. Его не особенно жаловали ни в «первой» межво-енной Югославии, когда реализовывалась политика «интегрального юго-славизма», ни тем более по-сле Второй мировой войны. Для коммунистов он оставался лишь олицетворением «великосербского гегемонизма», с которым было необходимо постоянно бороться. Улица в Белграде, названная в честь Илии, была переименована во времена Тито в улицу Георгия Димитрова. После развала Югославии ей было возвращено старое название...
Примечания
1. Власть князя в Сербии после получения ею автономии была ограничена Государственным советом. Лишь с его санк-ции князь мог устанавливать все законы и налоги, а для изменения конституцииитребовалась еще санкция Пор-ты.Члены Госсовета также менялись только с согласия турецкого правительства.
2. Милутин Гарашанин (1843-1898) пошел по стопам отца, сделав блестящую карьеру государственного деятеля. Он был лидером партии «напредняков» (прогрессистов) и занимал посты министра внутренних дел, премьер-министра и председателя парламента. Далее потомки И. Гарашанина от политики отошли, но добились известности на ниве ар-хеологии.
3. АВПРИ Ф. Главный архив 1-9. 1837-1843. Д. 6. Ч. II. Л. 228-228 об.
4. Леушич Р. Илия Гарашанин (1812-1874)// Србиjа 19. века. Београд. 1994. С. 188.
5. Там же. С. 184.
6. См. Леушич Р. Илия Гарашанин о сербской державности// Гарашанин (1812-1874). Београд.1991. С. 163.
7. АВПРИ. Ф. Главный архив. 1-9. 1840-1868. Д. 8а. Л. 324-335.
8. Йованович С. Влада Александра Обреновича. Београд. 1936. Кн>. III. С. 450.
9. Странякович Д. Югословенски национални и државни програм Кнежевине Србиjе из 1844 године. Сремски Карловци. 1931. С. 23.
10. АВПРИ. Ф. Главный архив V-А2.1956. Д. 239. Л. 15-16.
11. Цит. по: Фрейдзон В. И. Илия Гарашанин в контексте эпохи и русско-сербские отношения в 60-е годы XIX в.// Илиjа Гарашанин (1812-1874). Београд. 1991. С. 231.
12. Цит. по: Фрейдзон В. И. Указ. соч. С. 234.
13. Леушич Р. Илия Гарашанин (1812-1874). С. 154.
14. Там же. С. 188.
15. Мекензи Д. Илиja Гарашанин. Државник и дипломата. Београд. 1987.
