Главная страница

Мы в соцсетях











Песни родной Сербии







.......................




/19.9.2005/

Слободзейское перемирие. Рождение легенды о "фанариотском заговоре" против Сербии




     


      На переговорах о перемирии, которые вел с 1 августа в с. Слободзея русский дипломат в отставке С. Л. Лашкарев, турецкие представители наотрез отказывались признать распространение будущего соглашения на восставших сербов Белградского пашалыка. В итоге удалось добиться лишь включения в текст документа пункта о распространении перемирия исключительно на те участки фронта, где повстанческие отряды соприкасались с подразделениями русской армии. Сменивший Михельсона на посту главнокомандующего после его смерти 5 августа 1807 г. К. И. Мейендорф 12 августа скоропалительно утвердил присланные ему пункты перемирия.


      Парадокс и остроту сложившейся в связи с этим ситуации замечательно иллюстрирует письмо Родофиникина: "Между Россией и Портой заключено перемирие; в Сербии сидит русский чиновник, а война между Сербией и Турцией не прекращается... Убраться отсюда не могу, ибо в теперешнем положении дел в Сербии ни в коем случае меня бы не отпустили". "Сам я был подвержен опасности сделаться жертвою отчаяния сербов и еле успел сам и посредством приверженных мне (людей. — М. Б.) мало помалу успокоить умы и оные обратить по-прежнему на прямой путь", — вспоминал Родофиникин позднее. Дипломатический агент России вступил в переписку с пограничными турецкими пашами, предупреждая их против враждебных действий, проводил терпеливую разъяснительную работу с повстанческим руководством. При этом он сам в глазах сербов оставался последним свидетельством русского покровительства.


      Получив в конце августа 1807 г. текст Слободзейского перемирия, Александр I, недовольный пунктами о сербах, о возвращении туркам захваченных русских кораблей и некоторыми другими, отказался его ратифицировать. Однако не утвержденное императором перемирие фактически соблюдалось. Более того, вновь назначенный главнокомандующий Молдавской армией князь А. А. Прозоровский получил через Себастиани заверение турок в том, что "сербы до окончательного заключения мира с Портою оставлены будут в спокойствии". Тем не менее, он советовал повстанцам укреплять оборону границ и обещал им всемерную поддержку России.


      Уже в первое время деятельности в Сербии Родофиникина в методах его работы и стиле поведения проявились некоторые негативные черты. В донесениях дипломата своему начальству сквозит высокомерное презрение ко всему сербскому руководству, а иногда и откровенный цинизм. "Сверх сего было в Сербии, подобно как и в других областях турецких, немалое число разбойников..., из них то ныне состоит большая часть субалтерных начальников, кои, кроме личного интереса, ничего более не разумеют. Самовластие сих начальников, коих никто не наказывает, делает им приятным настоящее положение их, и весьма мало желают видеть устройство земли и существование закона... Если настоять будет война, можно извлечь от сербов немалую пользу, ибо на войну, подкрепленную российским оружием, охотно все начальники пойдут, имея возможность обогащаться грабежом турецких селений и городов. Останется тогда ими руководствовать и направлять их, удерживая поколику возможно от зла".


      Важным инструментом воздействия на сербов Родофиникин считал денежные субсидии, что свидетельствует, на наш взгляд, об определенной склонности этого чиновника к авантюре и манипулированию, ограниченной, правда, служебной дисциплиной. "Посредством денег, — писал Родофиникин Будбергу, — можно здесь все умы обратить к той цели, которая будет нужна". Карагеоргий "до денег алчен" и использует русские субсидии для собственного обогащения, поэтому, отчитывался наш герой, он передал привезенные им средства не верховному вождю, а М. Стойковичу и другим сербским предводителям, чьи отряды находятся рядом с расположением Молдавской армии.


      Наиболее уничижительно в своих донесениях Родофиникин характеризовал Карагеоргия. Доказывая пристрастие вождя к бессмысленной жестокости, он подробно живописал все реальные и приписываемые ему злодеяния. Родофиникин извещал также о беспробудном пьянстве Карагеоргия и его неспособности к руководству. И совершенно противоположную, благостную оценку русский агент давал белградскому митрополиту Леонтию, греку-фанариоту, ставшему его близким другом и советчиком. Леонтий Ламбрович не был популярен в народе, так как в начале восстания занимал выжидательную позицию и примкнул к нему, когда успех стал очевиден. Некоторое время он работал в Совете, но, когда его председателем в 1807 г. стал М. Милованович, митрополит был удален от ведения дел в этом органе власти. Родофиникин так интерпретировал мотивы "несогласия" Леонтия с сербскими предводителями: "... причиною тому старания его, чтоб воздерживать их от свирепых их поступков, к коим они весьма наклонны".


      Личные симпатии и антипатии играли слишком большую роль в деятельности русского представителя в Сербии. В любом отчете перед начальством Родофиникин подчеркивал прежде всего собственные заслуги в позитивном развитии событий, а в неудачах обвинял сербских старейшин. В то же время высокий профессионализм Родофиникина как дипломата, его опыт и способности не оставляют сомнений.


      Осенью 1807 г. в обстановке неустойчивого перемирия Порта предприняла новую (по сравнению с Ичковым миром) попытку урегулировать отношения с повстанцами путем предоставления Сербии автономии. Для переговоров по этому вопросу от константинопольского патриарха, выступавшего посредником, был послан митрополит Авксентий. 13 ноября 1807 г. он прибыл в Белград и поселился в доме митрополита Леонтия. При этом, как сообщает Родофиникин, "приставом (был. — М. Б.) дан ему человек, нам (то есть России. — М. Б.) приверженный, который имеет повеление не допускать никого к приезжим, кроме благомыслящих известных лиц". После специального запроса Родофиникин получил совет Прозоровского, с помощью которого и был составлен ответ патриарху о согласии на автономное правление при совместной гарантии со стороны Франции и России.


      Между тем, пребывание в Белграде митрополита Авксентия вызвало настоящий скандал, инициированный группировкой старейшин во главе с председателем Совета Миловановичем. Последний, пользуясь доверием Карагеоргия, чуть не убедил вождя в том, что запертый в доме митрополита Леонтия посланник патриарха договаривается с ним и с Родофиникиным о том, "каким образом продать Сербию туркам..." Первоначально даже было решено митрополита Авксентия прогнать, а митрополита Леонтия либо убить, либо посадить в монастырь. "Хотя все это достойно сумасшедшего дома..., — извещал Родофиникин Прозоровского, — само по себе, что и мне после сего не должно ожидать великих вежливостей".


      Сам инцидент был вскоре исчерпан. Карагеоргий объяснился с Родофиникиным и даже просил русского агента наставлять его в государственных делах. Однако этот скандал положил начало интриге, имевшей в дальнейшем продолжение. Легенда о "фанариотском заговоре" против Сербии превратилась в орудие внутриполитической борьбы.


      Родофиникин, в передаче русского военного историка Н. Ф. Дубровина, так объяснил выступление Миловановича и его сторонников. Старейшины из данной группировки были посредниками в поставках оружия, боеприпасов и продовольствия из Австрии: "... имея собственную личную выгоду, (они. — М. Б.) были не прочь, чтобы неустройства в Сербии продолжались сколь возможно долее... Побуждаемые только мыслью о собственном обогащении, они проповедовали, что оружие класть не следует, что не только турок, но и русских должно остерегаться...".


      Родофиникин, безусловно, был прав, когда указывал на австрийский след в распространявшейся Миловановичем версии. Вена и Париж активно действовали против русского влияния в Сербии, а связанная с Австрией группировка старейшин, обогатившаяся на посредничестве и присвоении турецких имуществ, стремилась укрепить свои властные позиции. Препятствием для нее был русский агент, добившийся даже, по некоторым данным, временного отстранения Миловановича от управления Советом. Однако поводом к скандалу явились высокомерие, предвзятость и недоверие Родофиникина по отношению к сербским повстанцам, грубые методы, использованные им во время визита в Белград митрополита Авксентия. Он хотел быть "светочем среди варваров", образно и метко сказал о Родофиникине югославский историк В. Чорович.