В храме Сергия Радонежского монастыря Святой Петки в г. Биелина (третий справа Бошко Васильевич)
Так или иначе, вопрос о смысле жизни встает перед каждым человеком. В разные периоды своего земного бытия люди по-иному, иногда кардинально противоположно, оценивают свои личные смыслы. Достаточно, зачастую, лишь случая, стечения обстоятельств, искреннего покаяния, уверования, как в Евангельской истории про Благоразумного разбойника, возопившего перед надвигавшейся на него тьмой: «Помяни меня, господи, когда придешь в Царствие Твое!», чтобы обрести в последний миг новые смыслы и войти вместе со Христом в Царствие Божие.
Бытие наше тем и удивительно, что и в юности, и в зрелости, и даже в глубокой старости жизнь открывается перед нами новыми гранями, новыми смыслами. Они приходят к нам из материального и нематериального мира, из общения с духовно возвышенными людьми, живущими вместе с нами и уже покинувшими этот мир, но продолжающими свою духовную жизнь в своих бессмертных творениях. Об этом у А.С. Пушкина: «Нет, весь я не умру, пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит…»
Социологи вводят понятие «качество жизни», подразумевая под этим различные блага и возможности, которые дарует цивилизация современному человеку. Все прагматично взвешено, определено, какие люди и в какой стране, с точки зрения качества жизни, живут лучше, дольше, обеспеченнее. Казалось бы – о чем еще мечтать: западные стандарты качества жизни в развитых европейских странах гарантируют сытую, беспроблемную жизнь европейского обывателя. Чем не смысл? Только вот беда – не хотят люди, в своей массе, «земного рая», им, как горьковскому Буревестнику, подавай бурю, борьбу, жажду жизни, полноту чувств.
Как ни парадоксально это звучит, но именно борьба, преодоление невзгод, победа над собой и над соперником дает конкретному человеку и этносу в целом огромные силы, стимулы роста и созидания, рождает, в конечном счете, ощущение полноты и смысла жизни. Этот эффект взрывной, созидательной энергии реализуется в социальном феномене, получившем название «поколение победителей».
В СССР поколение победителей в Великой Отечественной войне смогло в кратчайший срок восстановить народное хозяйство, обеспечить выход страны на передовые рубежи науки и техники, укротить атом, проторить дорогу в космос, создать лучшую систему образования. Это было тем более удивительно, если учесть, что людские и материальные потери нации в войне были колоссальными.
Перед возложением венков в память героев войны 1992-1995 г.г. (справа глава администрации города Калиновик Милева Комленович)
Расцвет созидательной деятельности поколения победителей пришелся на 50-60 годы ХХ столетия, но алгоритмы Великой Победы даруют нам и сегодня, спустя полвека, возможность ощутить их мощную энергию. 9 мая 2015 года по всей России десятки миллионов людей вышли на акцию «Бессмертный полк». С какими невероятно чистыми чувствами радости, скорби, гордости становились россияне и стар и млад рядом, плечом к плечу с теми, кто отстоял нашу Родину в годины великих испытаний! Да, их уже нет физически, но духовно они с нами. Их мощнейшая энергетика так нужна нам сегодня в это сложное для нашей страны время.
Мы все, выросшие в СССР, соприкасались с поколением победителей. Это были наши отцы и матери, бабушки и дедушки. Нам, и мне в частности, было хорошо среди их созидательной энергии. Время, к сожалению, неумолимо, и это чувство своих, близких по духу людей, стало уже почти забываться – уходили из жизни последние представители поколения победителей. И вдруг – дежавю: поездка в Республику Сербская Боснии и Герцеговины, по приглашению наших сербских друзей, всколыхнула во мне уже, казалось бы, уходящие ощущения от общения с поколением победителей.
Общая фотография в Калиновике (слева член российской делегации архитектор из г.Сочи А.Н.Безручко, справа – Сын Генерала Младича Дарко со своей дочерью)
* * *
Небольшая предыстория. В средствах массовой информации уже неоднократно сообщалось о том, что в городе Армавире зародилось общественное движение «Друзей генерала Ратко Младича». За несколько лет активной правозащитной работы (организация общественных акций в поддержку узника Гаагского трибунала сербского генерала Р. Младича, проведение конференций в его защиту, написание статей, писем, создание видеообращений и пр.) движение заметно расширило свою географию. Теперь его сторонников можно отыскать во многих уголках нашей Родины.
Перед началом «Кошевины»
Около года назад движение приобрело новых участников среди молодых казаков Кубани – на базе Армавирского государственного педагогического университета прошел учредительный сбор казачьей молодежи, итогом которого стало создание организации «Молодежь Кубани в защиту генерала Ратко Младича». Студенты казачьих групп АГПУ, учащиеся казачьих классов Армавира, Лабинского казачьего отдела Кубанского Казачьего Войска развернули активную правозащитную деятельность, целью которой явилась моральная поддержка генерала, создание соответствующего общественного мнения, привлечение в свои ряды новых сторонников.
Огромную роль в консолидации усилий участников движения внесла известная сербская писательница, правозащитник с мировым именем, публицист Лилиан Булатович-Медич, не раз посещавшая в этот период Кубань. Письма, видеообращения, авторские песни и стихи молодых казачат, хотя и с большими трудами, но все же доходили до тюрьмы, где содержится генерал Младич. По оценке самого генерала, они сыграли значительную роль в укреплении морального духа и физических сил в его противостоянии с неправосудной западной Фемидой.
Сербским девушкам понравилась казачья форма
Движение в защиту узника Гаагского трибунала Ратко Младича нашло отклик в сердцах сербских патриотов, ветеранских, молодежных организаций Сербии и Республики Сербской Боснии и Герцеговины, для которых имя генерала – это символ побед и геройства. По приглашению сербских патриотических организаций и по личной просьбе самого генерала Республику Сербскую посетила в конце июля 2015 года российская делегация активных сторонников Ратко Младича, среди которых был и ваш корреспондент.
После радушного приема нашей делегации в Белградском аэропорту имени Николы Тесла мы пересаживаемся в микроавтобус, который повезет нас в Боснию и Герцеговину в городок Калиновик – малую родину генерала Ратко Младича. Там под эгидой ветеранских и патриотических организаций Республики Сербской отмечается праздник сенокошения – «Кошевина», собирающий под свои знамена всех патриотов и друзей генерала Младича.
МОНАСТЫРИ
Наш автобус сопровождают сербские друзья на своей машине. Мы с Андреем Безручко, заслуженным архитектором России из Сочи, активным членом нашего движения, воспользовались любезным приглашением пересесть в машину наших проводников. За рулем джипа Бошко Васильевич, крепко сбитый, широкоплечий сорокапятилетний ветеран освободительной войны боснийских сербов под руководством генерала Ратко Младича 1992-95 гг. Рядом с водителем Андрей Лазич. Он молод, но уже не раз бывал в России и прекрасно разговаривает по-русски.
На митинге перед открытием праздника сенокоса. Выступает сын генерала – Дарко Младич
Картина за окном несколько не вяжется с тем озабоченно-настороженным тоном рекомендаций Интернета по Боснии и Герцеговине (последствия войны, разрушения, мины в горах и т.п.). Ухоженные поселения европейского типа, двух-трехэтажные дома под красной черепицей. В центре обязательно церковь, и, как правило, в прекрасном состоянии. На церковной территории постройки: в большинстве случаев выделяются 3-4-этажные здания – гостиницы для паломников. В некоторых городках встречаются мечети с белоснежными минаретами. Спрашиваем у Бошко, как уживаются сегодня православные и мусульмане после событий 90-х годов?
– В повседневном общении люди разных конфессий стараются забыть то время, не бередить едва зарубцевавшиеся раны. У нас есть опыт многовекового совместного проживания. Сегодня мы стараемся вернуться к нему.
В Республике Сербской особое место занимают монастыри – хранители православной веры и религиозных канонов. Не случайно наша первая остановка пришлась на монастырь Святой Петки возле города Биелины – совершенно новый, «сербско-русский», как выразились наши гиды, монастырь, открывшийся в 2013 году. Монастырская церковь копирует в меньших размерах московский собор Христа Спасителя. Внутри храма иконы сербских и русских святых: святой Савва Сербский, святые Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский. На великолепной храмовой росписи замечаем причисленных к лику святых российского императора Николая II с семейством.
Детский фольклорный ансамбль «Вилин Коло». Солирует «маленький генерал» Кристиан Лалович
Огромная, вековая липа встречает нас у ворот старейшего в Сербии монастыря в селе Папрача. Он ведет свое начало с конца XI века. Турки-османы не раз пытались разрушить монастырь, убивали церковнослужителей, но приходили строители-монахи, и храм возрождался вновь. Внутри церкви сохранились фрески XIV века. Монастырская братия невелика: настоятель иеромонах Игнатий и два монаха. Отец Игнатий рассказывает об особых связях монастыря с православной Россией. Начиная с XVI века, здешние монахи ходили в Московское государство за пожертвованиями и помощью и всегда получали ее у «русских братьев». Особая гордость монастыря – копия иконы «Утоли моя печали», подаренная монахам монастыря Святейшим Патриархом Русской православной церкви Алексием II в 2005 году. В нескольких метрах от монастырских ворот огромная стела в виде развернутой книги. На ней имена и фотографии погибших жителей округи в освободительной войне боснийских сербов 1992-95 годов. Среди сотен фото молодых людей особенно трагично смотреть на пустые места погибших бойцов, чьи фотографии отсутствуют. Бошко говорит, что, как правило, это те бойцы, чьи близкие тоже погибли в войне, и просто уже некому предоставить их фотографии.
«Кошевина»
Для Бошко Васильевича тема войны особо болезненная. Когда боснийские сербы боролись за свою независимость в 90-е годы XX столетия, Бошко, которому не исполнилось еще и 20 лет, был разведчиком, корректировщиком артиллерийского огня. Прекрасно зная местность, он пробирался, зачастую, на передовую линию врага и оттуда, по сути, вызывая огонь на себя, корректировал удары по противнику.
Мы въезжаем в зону бывших активных боев. Бошко воевал здесь. Рядом его родное село Шековичи – «херойский город», неоднократно повторяет нам Бошко. Невооруженным глазом заметно, что совсем еще недавно спокойного и уравновешенного водителя переполняют чувства. Мы едем по глубокому ущелью, на дне которого шумит речка. Бошко показывает на противоположную сторону ущелья:
– Враги наступали с этой стороны. Их было очень много. В живой силе было 7-10-кратное превосходство. У нас же была очень хорошая артиллерия и непреодолимая решимость защищать свой дом.
– Тысячу лет мои предки отдавали свои жизни за эту землю. Они сберегали ее для меня и моих детей. Тогда, в 93-м году, наступил мой черед: погибнуть или победить – никаких других вариантов не существовало. Позади – родное село. Благодаря нашим артиллеристам мы сдержали напор, а затем и отбросили врага с господствующих высот.
Видно, как Бошко волнуется, его лицо искажает гримаса боли:
– Победа далась нам высокой ценой. Из 1500 сербов, оборонявших этот участок линии фронта, осталось чуть более 500… Что касается врага, то и он понес сокрушительные потери.
Голос Бошко прерывается. Он останавливает машину. Мы вдруг фиксируем, что давно понимаем Бошко без переводчика:
– Почему мы защищаем наши монастыри и церкви? Когда врагам удавалось захватывать сербское село – это было и в прошлые времена при турках и в последнюю войну – они убивали, прежде всего, священнослужителей, монахов, те всегда оставались при храмах и монастырях.
Чувства вырываются у Бошко наружу. Он говорит быстро, жестикулируя, путая русские и сербские слова:
– Сейчас опять западное сообщество говорит о событиях в Сребренице, обвиняя Р. Младича в военных преступлениях, но я сам был свидетелем трагедии сербского села, которое захватили враги…. Вот этот ручей был красным от крови, я лично хоронил невинных детей, женщин и стариков, растерзанных карателями… Таких историй каждый воевавший серб может рассказать немало.
Бошко замолкает и выходит из машины. Он стоит на краю дороги и смотрит вниз на ручей на дне живописного ущелья. По его щеке катится скупая мужская слеза…
Казаку и сербу есть о чём рассказать друг другу
Мы сворачиваем с главной дороги и едем по направлению к женскому монастырю Ловница. Красивейшее сооружение XIV века расположилось среди не менее впечатляющего горного ландшафта, елового и букового леса у истоков реки Ловница. Нашу делегацию встречает настоятель монастыря, игуменья Иоанна. Помолившись в церкви Георгия Победоносца и отобедав монастырскими дарами, мы спустились к реке полюбоваться на красоты этой земли. Андрей Лазович уточняет:
– Неподалеку от монастыря Ловницы располагался командный пункт армии боснийских сербов. Ратко Младич, главнокомандующий армией Республики Сербской, очень часто бывал в этом монастыре.
От истоков Ловницы в сторону монастыря в песчанике монахами вырублена тропинка. Она ведет к скальному гроту, переходящему в пещеру. По рассказам очевидцев, пещера очень глубокая – несколько километров.
– Почему во время войны мы бились за монастыри, старались не подпускать врага к нашим святым местам? – вновь говорит Бошко. И сам же отвечает:
– Здесь, в монастырях, монахи организовывали госпитали, здесь всегда лечились наши раненые бойцы. Так было и в последнюю войну 1992-95 годов. В монастыре Ловница в период Второй мировой войны был создан госпиталь для югославских партизан. Фашисты, узнав об этом, устроили облаву. Части раненых удалось пробраться в эти пещеры. Они были спасены. Остальных, несколько сотен человек, фашистские каратели расстреляли.
Вышеград. Знаменитый мост над Дриной XVI века 9сидит крайний справа Милисав Васич
Мы прощались с Бошко у его дома на обочине дороги в «геройских Шековичах». Обычный двухэтажный дом с мансардой под красной черепицей. Ухоженный дворик с большим столом под раскидистой липой. За те несколько часов, проведенных вместе, мы все сдружились с нашим проводником. Усадив нас за стол, Бошко, наливая в маленькие стаканчики домашней ракии, произнес:
– У нас в Сербии говорят: «Бог на небе, а Россия на земле». Мы всегда будем рады вам, наши русские братья.
Сказать, что в Республике Сербской много монастырей – ничего не сказать. Монастыри здесь – это центры притяжения всего сербского, мощные духовные зоны, из которых расходится благодатная энергетика по ближайшей округе.
По живописной дороге в конечный пункт нашей поездки Калиновик мы то и дело встречали указатели о каком-нибудь монастыре: маленьком или большом, женском, мужском, древнем, как в Папрачах, или совсем молодом, как монастырь Святой Петки.
Я обращаюсь к путешествовавшей с нами писателю и правозащитнику Биляне Живкович с вопросом:
– Биляна, почему здесь так много монастырей? Какие смыслы они несут на этой земле?
Биляна, чуть задумавшись, отвечала:
– В этих местах лет двести, двести пятьдесят назад проходила граница Австро-Венгерской империи, в составе которой были земли нынешней Республики Сербской. Дальше, за чертой был другой мир – Османская империя и другая цивилизация – ислам. Для укрепления границы и военного противостояния с Турцией правящая австро-венгерская династия Габсбургов активно использовала местное сербское население, образуя из них так называемых «граничар» – военных поселенцев, очень напоминающих наших казаков. Граничары стерегли границу, но делали это не только военными способами. Они строили на пограничных землях церкви и монастыри, укрепляя границу не только оружием, но и «святостью». Был в этом и другой умысел. Граничары предпочитали умереть, но не отдать врагу свои православные святыни: монастыри и церкви.
Возложение венков у монумента русским добровольцам, погибшим в Вышеграде в войне 1992-95 г.г.
Сравнение граничар с нашими казаками было очень правильным. Путешествуя по Республике Сербской, общаясь с местным мужским населением, я постоянно ловил себя на мысли, что менталитет боснийских сербов очень похож на казачий. Да и монастыри казаки, так же как и граничары, строили на самом пограничье с «турецкой землей». Как правило, путь состарившегося казака, «переход майдана», лежал в монастырь, где он очищался от последствий своего военного «промысла» подвигами духовными.
Единство веры, близость менталитетов наших народов во многом предопределило мудрое решение российской императрицы Елизаветы Петровны о переселении части граничар для службы на новороссийскую границу. «Сколько бы из сербского народа в Российскую Империю перейти не пожелало, все они как единоверные, в службу и подданство приняты будут», – гласил вердикт императрицы. Так на вновь отвоеванных у Турции украинных землях Российской Империи в середине XVIII столетия возникли сербские военные поселения – Новая Сербия и Славяносербия, население которых были зачислены в слободские казачьи и гусарские полки. Позднее, в начале XIX века, часть сербов ушла на Кубань, где они слились с местными казаками. Такие вот неожиданные исторические параллели.
Вышеград. Воинское кладбище, на котором похоронены русские добровольцы, погибшие за свободу сербского народа в 1992-95 г.г.
Тема сербских монастырей мощно прозвучала и в день нашего возвращения в Белград после прекрасного времени, проведенного на Кошевине и в Вышеграде. Первую половину пути с нами были наши вышеградские друзья – председатель вышеградской организации ветеранов войны сербского народа за свою независимость 1992-95 годов Милисав Васич со своими однополчанами. С ними мы и посетили два известных в Республике Сербской монастыря – Добрун и Дражевина.
Женский монастырь Добрун, известный с XIV века, расположен в живописном месте в обрамлении горной гряды. На его территории находится церковь Успения Пресвятой Богородицы. Мы застали фасад церкви в строительных лесах – несколько женщин проводили реставрационные работы. Среди них оказалась и наша соотечественница, реставратор из России, приехавшая в Республику Сербскую в свой отпуск помочь монастырю восстанавливать старинные фрески. Воистину, мир не без добрых людей.
Знаменитая улица «Козачка» («Казачья») в Вышеграде
Добрун – самый западный православный монастырь в Республике – символизирует понятие «сербскость». Именно отсюда началось героическое восстание сербов под руководством их вождя Карагеоргиевича во второй половине XIХ века против многовекового турецкого владычества. Это событие запечатлено в памятнике предводителю сербского восстания. Монумент расположился рядом с белоснежным поклонным крестом на самом пике скалы, нависающей над монастырем.
Милисав Васич привлекает наше внимание:
– Посмотрите на те две вершины над монастырем. Мы установили на них два памятника. Один – нашему вождю Карагеоргиевичу. Он возглавил восстание сербов против османского ига.
– На другой, самой высокой вершине, нами установлен Поклонный Крест.
– Все делали сами, за народные средства. Государство тут никак не участвовало.
– Для того чтобы водрузить памятники на вершины, пришлось прикладывать дорогу.
– Что интересно! Дорожной техникой помогли мусульмане. Они же безвозмездно предоставили кран для установки памятника и Поклонного Креста.
Милисав продолжает:
– На нашей сербской земле столетиями жили люди разных вероисповеданий. Если не разжигать ненависть извне, как это было в войне 1992-95 годов, народ Боснии и Герцеговины и дальше будет жить в мире и согласии.
Такой вот неожиданный, но абсолютно справедливый итог. Война не может быть смыслом жизни, мир составляет ее суть.
Добрун – духовно-энергетический центр сербского народа. Совсем не случайно именно сюда, к монастырю Добрун, собирал Ратко Младич ополченцев, призывая их отстоять исконно сербские земли в 1992 году. Об этом свидетельствует мемориальная доска у монастырских ворот.
И уж совсем не случайно знаменитый сербский кинорежиссер Э. Кустурица снимал кадры своего бестселлера «Жизнь как чудо» именно здесь – у монастыря Добрун. В качестве напоминания об этом событии на крошечном перроне узкоколейной дороги стоит один из ярких реквизитов замечательной кинокартины Кустурицы – паровозик, оставленный режиссером у стен монастыря в дар своим землякам.
Старый Брод. Памятник сербам-жертвам геноцида 1942 года. Рассказывает руководитель строительства мемориала, бывшим командир бригады Армии Республики Сербской Драго Гаврилович (справа член российской делегации генерал В.Е.Кузнецов из Москвы)
Интересно: прошлое (восстание сербов против турецкого владычества), настоящее (центр сопротивления сербов под предводительством Р. Младича в войне 1992-95 годов) и будущее (фильм Э. Кустурицы «Жизнь как чудо») сошлись в одном суперзначимом для сербов месте – монастыре Добрун.
По пути в Белград мы остановились в еще одном известном монастыре – Дражевина. На монастырском дворе рядом с церковью Святого Николая Угодника возвышается памятник Драголюбу Михайловичу, предводителю сербских четников, плененному неподалеку от монастыря в марте 1946 года войсками И. Тито. Четниками в годы Второй мировой войны называли сербских партизан-монархистов. Четники сражались на три фронта: с немецкими и итальянскими фашистами, коммунистами Иосифа Броз Тито и хорватскими националистами – усташами. Целью четников было восстановление королевства Югославии в его довоенных границах под предводительством сербской королевской династии Карагеоргиевичей.
Члены российской делегации у Поклонного Креста на Старом Броде
Монастырь Дражевина был основательно разрушен во время войны 90-х годов. Ветераны вышеградской организации своими силами практически заново отстроили монастырь, сами соорудили памятник Д. Михайловичу, поставили мемориальную стелу на месте пленения предводителя восстания сербских националистов.
Председатель вышеградской организации ветеранов войны 1992-95 годов Милисав Васич говорит:
– У нас не было денег, но было огромное желание восстановить древний монастырь. Это святое место для нас. Мы просто приезжали сюда и работали. Отрывали от семьи последние сбережения. Сами добывали камень, сами отвозили его, сами возводили стены и крышу.
Видя, что я записываю, Милисав зовет к нам своих друзей:
– Самые активные инициаторы строительства перед вами: Дражан Перендия, Недилько Кокошар, Драгомир Чарапич, Драго Глоговац. Памятник Драголюбу Михайловичу – это тоже их идея, воплощенная в жизнь.
Солнце было в самом зените, время обеденного перерыва. Вся наша делегация, расположившись под тенью навеса, смогла по достоинству оценить плоды монастырского труда – прекрасный горный мед, ключевую, холодную до ломоты в зубах, воду, монастырскую наливку – сливовицу. Настоятель монастыря игумен Йован подарил каждому из нас шерстяные носки ручной вязки – чарапки:
– Наши монастырские носки от всех болезней врачуют, – приговаривал он, вручая подарки.
Монастыри для боснийских сербов – это земное и одновременно небесное пространство, которое сакрально по своей сути. Это зона идентификации человека со всем сербским. В силу исторических причин, серб теряет свою национальность вместе с православием. Отсюда значение монастырей, земных символов веры – сосредоточение сербского духа, бескорыстной помощи, христианской любви и добродетели. Охранительным поясом Пресвятой Богородицы стоят в Республике Сербской монастыри во славу Веры православной на границе трех человеческих цивилизаций.
Монастырь Добрун, XIV век
ЗЕМЛЯ
Новые символы XXI века – глобализация, урбанизация, информационные технологии вытесняют из сознания человека непреложную истину, тысячелетиями питавшую физически и духовно род человеческий – землю. Между тем, например, в нашей стране проблема веками обрабатываемой, а ныне брошенной земли, покинутых людьми деревень в средней полосе России, вопиет. С пронзительной болью призывает нас, россиян, Никита Сергеевич Михалков в своем документальном фильме «Чужая земля» не потерять нашу землю, не потерять Россию, оставив ее без сыновней любви, «занехаев» ее, сделав ее чужой. В этом отношении боснийские сербы – яркий пример иного, отеческого, заботливого отношения к своей земле.
Ландшафт Республики Сербской – это в основном среднегорье с глубокими долинами, лесами, на северо-востоке – это равнины. Везде живут люди и, в зависимости от природных условий, занимаются полевым земледелием на равнинах, разведением крупного рогатого скота и овцеводством в условиях среднегорья, лесопереработкой в горах. Кроме этого, развито мелкое предпринимательство, промыслы: пчеловодство, парниковое хозяйство, обработка камня, садоводство и овощеводство. Во время нашего пребывания в Республике шла заготовка сена. Для того чтобы вырастить травостой, использовались любые, отвоеванные у природы, участки земли, пригодные для сенокоса.
В храме Святителя Николая монастыря Дражевина
Республику Сербскую называют боснийской Швейцарией. И это действительно так – красивейшие горные пейзажи, вековые леса, луга, на которых мирно пасутся стада коров и овец. Гармонично вписываются в природные пейзажи дома. Они здесь, как правило, двухэтажные, с мансардой и крышами, покрытыми красной черепицей – материалом, сохраняющим тепло зимой и удерживающим прохладу в доме летом.
По дороге в Калиновик мы свернули с основной трассы и выехали на плоскогорье, покрытое зарослями вереска, с выступающими тут и там скальными выходами. Местность напоминала скорее лунный пейзаж, нежели пригодную для возделывания землю. Не случайно знаменитая в 70-90-е годы XX столетия восточногерманская киностудия ДЕФА вместе с непревзойденным актером, сербом Гойко Митичем облюбовала эти места для съемки своих популярных фильмов про индейцев («Сыновья Большой Медведицы», «Виниту – вождь апачей», «Белые волки» и др.). Однако, как мы убедились позже, и эта скудная земля за труды воздает сполна.
Унылый пейзаж оборвался спуском в небольшую долину, где раскинулся городок Калиновик с населением около трех тысяч человек. Несколько довольно широких, ухоженных улиц по европейскому типу, с площадью, фонтаном и старинной церковью. Мы были еще более удивлены, когда наш микроавтобус подъехал к вполне современной гостинице с броским названием «Москва».
Во время пребывания в Калиновике у нас невольно возникал вопрос: «Откуда берется достаток у местных жителей при столь скудных землях, окружающих город?». Ответ мы получили на следующий день по дороге на Кошевину. Проезжая по узкому горному серпантину, мы то и дело встречали фермерские хозяйства, где фермеры занимаются выращиванием овец, крупного рогатого скота, содержат пасеки, заготавливают строительный камень. Но больше всего удивила сама Кошевина.
Как это часто бывает в Республике Сербской, один ландшафт резко сменился другим – каменистая унылая дорога круто спустилась на дно огромной зеленой долины. Вся площадь долины представляла абсолютно ровную поверхность, на которой колосились созревшие к покосу травы. По рассказам сербов, это место у них возделывается столетиями: убираются камни, выравнивается почва. Вода с близлежащих гор отводится по рукотворным каналам в центр плато, благодаря этому даже в засушливые годы трава здесь не высыхает. Поистине титанический труд десятков поколений людей приносит свои замечательные плоды – чудное луговое сено – питательный корм для домашних животных в зимнее время.
Именно здесь, в горах Трескавицы, шли кровопролитные бои между армией Республики Сербской под предводительством генерала Ратко Младича и объединенными силами хорватов и мусульман. В освободительную войну сербского народа 1992-95 годов это место играло исключительную роль. Прорыв обороны здесь означал фактическое поражение Армии Республики Сербской под руководством Р. Младича. Враг занял все господствующие высоты над плато и вел оттуда мощный артиллерийский огонь. Ценой огромных потерь сербам удалось захватить вражеские позиции. В те дни, в июле 1993 года, в горах Трескавицы было время косовицы трав – заготовки сена для скота на зиму. Однако никто не думал о мирном труде. Работала черная коса смерти, по оценкам ветеранов, выкосившая до половины защитников родных рубежей.
На русском кладбище в Белграде
Спустя двадцать лет, летом 2013 года, ветераны освободительной войны решили увековечить память павших в горах Трескавицы героев. Тогда-то и родилась идея проводить эти памятные дни в конце июля во время народного праздника сенокоса – «Кошевины». Так образ смерти с косой, выкашивавший ряды сербских ополченцев в 1993 году, сменился жизнеутверждающим образом мирного косаря, занимающегося вечным трудом сербского крестьянина на своей земле. Идея праздника: «Нет войне! Да миру на родной земле!».
Нынешний фестиваль сенокоса «Кошевина. Гвозно – 2015» собрал сотни людей из разных уголков Республики Сербской. На дощатой импровизированной трибуне хозяева праздника из муниципалитета Калиновик, мы – гости из России. Вокруг нас людское море, хотя и убеленных сединами, но еще крепких, высоких мужчин, с обветренными лицами – это ветераны минувшей войны. С особой теплотой собравшиеся встречают русских гостей. Подходя к трибуне, каждый из нас говорил проникновенные слова о героизме сербского народа, о памяти погибших в войне 1992-95 годов и, конечно же, о сербском герое – символе военных побед, «сербском Жукове», генерале Ратко Младиче. Наши выступления прерывались аплодисментами, криками «Россия с нами!», Да здравствует русский народ!». Огромная энергетика добра и радости исходила от собравшихся людей.
Программа мероприятия построена на принципе состязательности. Проводятся спортивные соревнования в косьбе трав на скорость и качество, состязания в перетягивании каната, толкания камней и другие. Активнейшее участие принимают сами ветераны – они и победители во всех видах соревнований. Крепкие, сильные мужчины 45-55 лет, защитившие свою землю двадцать лет назад и готовые сделать это сегодня.
Не вся земля для боснийских сербов осталась родной. По дороге в Калиновик мы проезжали столицу Боснии и Герцеговины – город Сараево. После событий 1992-95 годов многие сербы покинули этот город и большинство населения Сараево сегодня – мусульмане. Наш водитель Слободан, пожилой мужчина с большим водительским стажем, немного «заплутал» по просьбе члена нашей делегации Натальи Пичуриной в незнакомом нам городе, что дало возможность внимательней его изучить.
Сараево произвело гнетущее впечатление. В глаза бросались израненные снарядами и пулями стены высотных жилых домов. Эту картину мы видели в спальных районах Сараево. Вот улица, на которой Гаврило Принцип стрелял в эрцгерцога Австро-Венгерской империи Франца Фердинанда. Вот Академия генерального штаба бывшей Югославской армии, здание ныне практически опустело. У входа стоит скромный памятник вождю бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославии Иосипу Броз Тито. Я обращаю внимание моих товарищей на опущенную голову и потупленный взор вождя. Будто кается перед потомками, что не смог уберечь цветущую Югославию от братоубийственной, межконфессиональной войны.
На фоне некоторого сараевского запустения и небрежения блеском выделяется посольство США, развернувшееся на территории бывшей Академия генерального штаба. Огромный звездно-полосатый флаг развивается на ветру. Символ Америки, белоголовый орел, красуется на фасаде фешенебельного здания из стекла и бетона, словно утверждая: «Теперь это и наша земля!».
У могилы генерала П.Н.Врангеля в русском храме Святой Троицы в Белграде
* * *
Мы все не узнали бы о земле боснийских сербов, не организуй наши гостеприимные хозяева поездку в родовое село Ратко Младича Божановичи. Село находится в нескольких километрах от Калиновика. Небольшая горная деревенька раскинулась на холмистых склонах. Нас издали встречали копны свежескошенного сена. В воздухе стоял сладковато-пряный, знакомый еще с детских времен, запах коровьего молока и навоза. А вот и люди – все из рода Младичей. Высокие, стройные мужчины, среди которых выделяется двухметровый силач Зоран. Небольшого роста скромные женщины. По сербскому обычаю молодые девушки встречают нас, держа на рушнике хлеб-соль, рядом на подносе обязательные стаканчики с ракией.
– В этом доме родился мой отец, – сын генерала, Дарко Младич, показывает на приземистое строение, напоминающее наши станичные хаты.
– Время было непростое, послевоенное. Многого не хватало. Отец отличался в учебе, хотя ходить в школу приходилось за несколько километров. Самое интересное то, что отец мечтал быть врачом. Пришло время поступать в мединститут. Нужны были деньги. Их собирали всей семьей. Отец рассказывал, что для поступления в медицинский вуз ему не хватило несколько динаров (по тогдашнему курсу несколько советских рублей).
Так судьба привела Ратко в военное училище, которое он окончил с отличием. Дарко продолжает:
– Отец всегда был для нас примером целеустремленности, верности слову, ответственности.
Под тенистым орехом собралась вся семья Младичей. На почетных местах гости из России. Пробуем знаменитое сербское печенье – приготовленную на вертеле баранью тушку, запеченную в собственном соку.
Тема родной земли звучит в тостах, в беседе за столом. Один из Младичей мечтает приукрасить родную Трескавицу. Обращаясь к члену нашей делегации Андрею Безручко, почетному архитектору из Сочи, он говорит:
– Андрей, у нас тут такие красоты. Нужны дороги, небольшие отели. Помоги с проектами. Мы будем сами строить…
Несколько мужчин становятся в круг. Один из них запевает. Мощные гортанные голоса подхватывают песню, и она летит по склону долины, усеянной копнами свежескошенного сена. Эхо чуть с опозданием усиливает звуки. Голоса мужчин идут из глубины, песня завораживает своей первобытной энергетикой, искренними чувствами поющих.
– О чем они поют? – спрашиваю я у Дарко.
– Это песня о родной земле, о счастье родится на ней, о могилах предков и о детях, которые продолжат наш род.
Мы прощаемся с гостеприимными Младичами. Наталья Пичурина, ростовский активист общества друзей Ратко Младича, дарит хозяевам молитву «Божьи помочи», написанную на красных и черных лентах. Алексей Петрик, наш координатор, просит у Младичей взять землю из Божановичей. Дарко ведет его к старому ореху.
– Здесь любил отдыхать отец. Возьми землю отсюда и кору с дерева. Это будет память о Божановичах и Младиче.
Вот такие они, боснийские сербы, любящие свою землю, преданные своему дому и всегда готовые его защитить.
ЛЮДИ
Как вы думаете, какие люди могут жить на этой прекрасной земле с чистыми горными реками, холмистыми зелеными лугами, дремучими лесами, с вековыми стражами сербского православия – монастырями? Да, здесь живут удивительные люди, влюбленные в свой край, в свое родное село. Любовь эта не выдумана, она так же естественна, как и воздух, которым они дышат, или вода, которую они пьют. Общаясь с боснийскими сербами, мы испытывали ощущение цельности, органичности, какой-то тихой внутренней радости, исходящей из этих людей.
В Калиновике на днях празднования Кошевины в центре внимания была этнографическая группа «Вилин Коло» – юные дарования, основу которой составлял квартет девушек 16-18 лет, одетых в национальные сербские костюмы. В полный состав «Вилин Коло» входил и детский коллектив совсем еще маленьких (5-9 лет) любителей национальной песни. Возглавлял весь этот девичий яркий цветничок мальчик лет 9, одетый по всем канонам национальной одежды, подпоясанный цветным кушаком, в экзотических чувяках с загнутыми кверху носами. Девчонки из «Вилин Коло» называли его шутливо «наш генерал».
Поближе познакомиться с маленьким «генералом» нас заставили участники Кошевины, которые беспрерывно обращались ко мне, одетому в казачью черкеску, с просьбой о совместной фотографии, по-сербски «слико». В одну из таких фотосессий ко мне подвели маленького «генерала». Он протянул мне руку. Кристиан Лалович – так звали моего нового знакомого. Его родное село Куте располагалось неподалеку за горой.
– А давайте поднимемся на вершину холма. Там очень красиво, там мое село как на ладони, – предложил Кристиан.
И вот наша небольшая делегация в составе Натальи Пичуриной, Беляны Живкович – публициста, правозащитника из Белграда, и меня с Кристианом, медленно поднимается по крутому склону. «Маленький генерал» у нас в роли проводника. Он подводит нас к плоским, обработанным явно не природой, камням.
– Это очень старое кладбище. Здесь люди жили сотни лет назад, на заре принятия христианства сербами. А надгробные камни брали из руин древнеримской крепости, – поясняет Кристиан.
Как истинный мужчина, Кристиан помогает в пути нашим дамам. Все сразу же оценивают практичность его мягкой обуви с загнутыми кверху носами. Мы то и дело спотыкаемся, а Кристиан, словно по маслу, скользит на своих чудо-чувяках по каменистой поверхности. Наконец-то вершина. Действительно, очень красиво. Маленький Лалович показывает рукой на долину:
– Видите мое родное село? Там живут мои родители, мои братья, сестры и все мои родичи. Младичи нам близкие родственники по материнской линии. Их деревня Божановичи чуть дальше. Мы дружим с детьми Младичей и бегаем друг к другу в гости, играем с мальчиками в войну. Осенью и зимой, когда выпадает снег, вместе с ними ходим пешком в школу в Калиновик.
«Маленький генерал» продолжал:
– Наш род Лаловичей живет в этих горах уже сотни лет. Я помогаю отцу и дедушке пасти наших овец. Иногда к нам наведываются волки, но наши сторожевые собаки отгоняют их. Я смелый, я не боюсь ни волков, ни змей, ни медведей. Мы, Лаловичи и Младичи, все такие.
Мы слушали этого удивительного, полного достоинства и уверенности в себе маленького девятилетнего «генерала», словно сошедшего к нам со страниц поэмы Н.А. Некрасова «Крестьянские дети» «мужичка с ноготок», и становилось понятно, откуда сербская земля рождает своих героев, своих Младичей.
* * *
Особой вехой в нашем путешествии по Республике Сербской стоит Вышеград. К нему мы добирались долго. Была уже глубокая ночь, когда мы, пробившись через чреду горных тоннелей, увидели отблески городских огней на водной глади. Это была Дрина – одна из красивейших рек Сербии, которая у Вышеграда, благодаря находящимся ниже по течению плотинам, становится полноводной и величавой. Нас встречали хозяева из Вышеградской ветеранской организации во главе председателем Милисавом Васичем. Мы поселились в Андричграде – туристическом комплексе, построенном в стиле средневековой крепости и названном в честь югославского писателя, лауреата Нобелевской премии Иво Андрича. Главным инвестором этого туристического рая является, со слов наших гостеприимных хозяев, их знаменитый земляк Эмир Кустурица. Андричград изобилует памятниками выдающимся сербам, музеями, выставочными центрами, многочисленными кафэшками, оформленными под старину. Вся эта красота расположена на широком мысу, омываемом изумрудными водами Дрины. С набережной Андричграда открывается прекраснейший вид на главную достопримечательность Вышеграда – мост, построенный через Дрину в середине XVI века во времена османской оккупации этих земель.
Утром, после приема в ветеранской организации Вышеграда, мы, в сопровождении наших сербских друзей, двинулись на воинское кладбище, где среди погибших в освободительную войну 1992-95 гг. сербов покоятся и наши русские добровольцы, казаки.
На приёме у заместителя мэра г. Белграда
Солнце уже клонилось к своему зениту, а мы поднимались по крутой дороге к месту захоронения вышеградских героев. Окрестности Вышеграда имели в освободительную войну 1992-95 гг. большое стратегическое значение. Прорыв обороны здесь означал выход противника в тыл Армии Республики Сербской, которая сражалась тогда под руководством Ратко Младича. Именно на этом важнейшем направлении и были сосредоточены силы русских добровольцев и казаков. Моджахеды ударили внезапно. Бой был долгим и кровопролитным. Ценой своей жизни русские добровольцы сдержали прорыв врага. Сербская правозащитница Лилиан Булатович-Медич сняла пронзительный, трогающий до глубины души фильм «Ангел с горы Заглавак» о событиях того раннего утра в горах под Вышеградом. Ветераны войны сербского народа за свою независимость поставили на воинском кладбище, рядом с черным гранитом могильных плит сербских бойцов, памятник русским добровольцам и казакам.
По старинному обычаю мы посыпали родной кубанской и донской землей на могилы наших собратьев, возложили венок к памятнику, помолились за убиенных воинов в расположенной неподалеку церквушке. Мы стояли в задумчивости, склонив головы, на возвышенности у ворот воинского кладбища. Внизу открывался чудесный вид на красавицу Дрину, знаменитый вышеградский мост, синеющие в полуденной дымке горы. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» – эта новозаветная истина звучала в моем сознании. Да, именно любовь к своим братьям, к единоверцам, привела сюда наших казаков. Телесная их жизнь прервалась в неравном бою, но жизнь вечная, жизнь бессмертных душ наших соотечественников продолжается. Люди помнят о вас и о живых, и о мертвых. Помнят, как любили собираться вы после ратных дел в стареньком кафе на окраине Вышеграда. Это о вас, дорогие наши земляки, замечательный донской поэт-песенник, казак, Константин Ундров написал свою бессмертную песню «Вышеградская ночь».
Вышеградская ночь – пеленает томно,
А туман здесь точь-в-точь,
Точно, как над Доном.
С положаев пришли, все еще живые,
Здесь от дома – вдали, капелька России…
Мы спускаемся с кладбища по узкой дороге. Наш добрый вышеградский друг, учитель словесности и русского языка в местном колледже профессор Горан, выполнявший роль переводчика, предлагает пройти к улице, которую, как он выразился, «в Вышеграде знают все»:
– Не верите? – вопрошает он.
– Сейчас проведем эксперимент.
Он останавливает подряд нескольких людей с одним и тем же вопросом:
– Скажите, как называется сейчас та улица, где в войну в кафе любили собираться русские казаки?
Действительно, ответ у всех прохожих одинаков:
– Эта улица называется «Козачка».
Вот и она, эта ставшая известной в Республике Сербской улица, в названии которой сербский народ увековечил память о казаках. Рядом площадь, то самое кафе, разросшееся, ставшее ныне фешенебельным. Об этих местах у Кости Ундрова в «Вышеградской ночи»:
Казачья улица, дом,
Старая кафана, Тихий Дон…
* * *
После обеда председатель вышеградской ветеранской организации Милисав Васич объявил нам, что сегодня вся наша делегация отправится вниз по течению Дрины к живописной местности, называемой Старый Брод.
В предвкушении легкой речной прогулки по красавице Дрине мы спустились к пристани, где нас ждало небольшое судно. Его капитаном оказался ветеран войны 1992-95 годов Драго Гаврилович, крепкий мужчина лет пятидесяти. На нем была светлая майка с портретом Ратко Младича.
– Пройдем немного вверх по течению, обогнем мост, а затем вниз, до Старого Брода, – обозначил маршрут Драго. И продолжил далее:
– Я буду вашим гидом, а профессор Горан Гигович – нашим переводчиком.
В прекрасном расположении духа, тронутые радушным приемом, оказанным нам хозяевами, мы заняли свои места на суденышке. Низко заурчал мотор. Мы отправились в плавание по изумрудной реке, знаменитой своими живописными местами и уникальным архитектурным памятником, занесенным в список всемирного наследия ЮНЕСКО, арочным каменным мостом, сооруженным в 1571 году. Приказ о строительстве моста отдавал Великий Визирь Османской Империи Мехмед-паша Соколович, урожденный серб, в детстве захваченный турками и отданный на воспитание янычарам. Совершив блестящую карьеру, Соколович немало сделал для родины своих предков. Именно его стараниями была вновь воссоздана разгромленная османами патриархия Сербской Православной церкви, а первым патриархом обновленной церкви стал его племянник из рода Соколовичей. Для сербов это архитектурное творение соотносится также с другим, уже литературным шедевром, романом Иво Андрича «Мост на Дрине», получившим Нобелевскую премию в 1961 году. Книга рассказывает о жизни нескольких поколений сербского народа, испытавшего тяжелейшее давление османского владычества, но отстоявшего свою национальную и религиозную идентичность.
Настроение у всех было отличным. Ракия разливалась по маленьким стаканчикам: «Живела Србиjа! Живела Русиja» – «Да здравствует Россия! Да здравствует Сербия!» – звучат дружественные сербские и русские тосты. Душа поет. Затягиваем общую, знакомую всем «Тамо далеко»:
Тамо далеко, далеко од мора,
Тамо је село моје, тамо је Србија.
Тамо је село моје, тамо је Србија.
Сербы просят спеть что-нибудь наше – казачье, кубанское. Мы с армавирцем Алексеем Петриком запеваем «Распрягайтэ, хлопцы, конэй». Нас поддерживает донская казачка Наталья Пичурина. С берега кричат и машут руками рыбаки: «Русиjа! Русиja!». Проходящие лодки и катера сигналят нам, а наш припев «Маруся, раз, два, три, калына…», подхваченный сербами, мощно отражается эхом от берегов Дрины.
Река становится все живописней. Пологость берегов сменяется отвесными скалами, которые все уже и уже сдавливают русло. Несмотря на это, течение практически отсутствует, за Вышеградом каскад плотин, которые значительно повышают уровень воды в Дрине. По безлюдным берегам на деревьях гнездится множество птиц, их щебет заглушает даже шум работающего мотора у нашего катера. Драго показывает на левый берег:
– Посмотрите, это крепостная стена средневекового города Хртар, который в свое время служил водными вратами в Сербию.
За развалинами города Дрина делает крутой поворот. Еще несколько сотен метров по ущелью и, неожиданно для нас, узкая река расширяется полноводьем, образуя нечто, напоминающее огромное озеро. На левом берегу белеют постройки. Лица наших друзей-сербов становятся серьезными. Драго показывает рукой на строения:
– Это Старый Брод. Причаливаем здесь.
На ухоженной, покрытой мраморными плитами пристани, источник с питьевой водой, обелиск из черного гранита. Чуть поодаль мраморная лестница ведет к часовне. И, наконец, венчает весь комплекс Поклонный Крест, воздвигнутый на вершине горы.
Драго Гаврилович начинает говорить:
– Это святое для боснийских сербов место. Здесь в марте 1942 года усташи (хорватские националисты, воевали против сербов на стороне фашистской Германии) устроили кровавую резню над мирным сербским населением: женщинами, детьми, стариками…
Горан Гигович переводит слова Драго:
– Опасаясь оккупации фашистскими усташами своих городов и деревень, сербское население из расположенных поблизости поселений покинуло свои дома и пешком, преодолев несколько десятков километров, направилось сюда, к Старому Броду. На той стороне Дрины сосредотачивались партизаны Тито и воины сербских четников. Беженцы хотели переправиться здесь по парому через реку под защиту сербской армии, но они не успели это сделать. Здесь, на переправе, их настигли озверевшие усташи. Началась резня, которая длилась несколько дней.
Драго показывает на отвесную скалу справа:
– Вот отсюда прыгали сотни сербских девушек и женщин в Дрину, предпочитая смерть ужасному насилию, которое творили усташи над ними и их детьми. Всего за два дня и две ночи конца марта 1942 года здесь были зверски замучены около семи тысяч сербских женщин, детей и стариков.
Драго продолжает:
– А теперь пройдемте в храм.
Мы молча поднимаемся по ступенькам. Просторная часовня вмещает всех. Удивительная роспись. На стенах православные русские и сербские святые. Одно из центральных мест, как и во многих сербских храмах, занимают Романовы: царь Николай II и его семья. На иконах в рублевском стиле особенно искусно выписаны глаза святых мучеников. Росписи на северной стене посвящены трагедии сербов у Старого Брода в марте 1942 года…
– За что усташи убивали женщин и детей? – вопрошает Драго. И сам же отвечает:
– За то, что они сербы, за то, что православные…
– Пусть покоятся их невинные души с миром!
Мы вышли из часовни. Каменистая тропинка вела наверх к Поклонному Кресту. Несколько минут крутого подъема, и мы уже наверху, у подножия креста.
С высоты открывается чудный вид на полноводную Дрину, на отдающие небесной синевой горы Сербии. Природа своей величавой красотой как бы стремится стереть из прошлого ужасные события конца марта 1942 года, происходившие на этом месте. Весь мир своей красотой вокруг вопиет: «Такого не может быть! Ведь это противоестественно человеческой сущности!..»
Собрав всех нас у Поклонного Креста, Драго продолжает свою речь:
– Во времена нахождения у власти в Югославии коммунистов о трагедии Старого Брода говорить было не принято. Этот факт тщательно скрывали. И только спустя 65 лет, в 2007 году, сами люди решили увековечить память женщин, детей и стариков, погибших на этом месте.
В разговор вступает руководитель вышеградской ветеранской организации Милисав Васич:
– Возглавлял строительство этого комплекса наш Драго Гаврилович. На своем маленьком суденышке он перевозил строительные материалы, организовывал питание рабочим, выполнял роль прораба. К нам шли пожертвования из разных уголков нашей Родины, из других стран. Люди приезжали и считали за честь поработать на строительстве мемориала памяти.
Наш катерок отходил от пристани. Мы молча смотрели на исчезающую в голубоватой дымке часовню. Драго тихо говорил:
– Мы не имели права предать забвению это место. Нам, ветеранам, это особенно стало понятно после войны за независимость Республики Сербской 1992-1995 годов. Ведь трагедия Старого Брода повторилась в той войне в десятках случаях. Правду, какая бы трагическая она ни была, скрывать нельзя. Ее должны знать все. Иначе ужасы геноцида могут повториться вновь. Сейчас мы возим сюда туристов, нашу молодежь. Это наш долг перед молодым поколением…
* * *
Наш микроавтобус уже давно пересек пограничный контрольный пункт между Боснией и Герцеговиной и Сербией, наматывая километры по дороге на Белград. Я смотрел на живописные картины, мелькающие за окном, и мысленно возвращался к событиям последних дней, к людям, которые так удивили и, в определенном смысле, потрясли нас. Я искал ответа на вопрос: «Что заставляет этих людей, переживших ужасы национальной резни, отстоявших свою Родину ценой сотен тысяч жертв, творить, приукрашать свою землю? Откуда у этих уже немолодых людей такая энергия добра и созидания?».
Ответ приходил сам собой. Это энергия победителей, людей, увидевших жуткий образ войны, покончивших с ней и с неистовой любовью окунувшихся в мирную жизнь. Этот феномен ценности мира – труда с пронзительной явью высвечивается в последних строках «Тихого Дона» М.А. Шолохова, когда Григорий Мелехов, утопив в проруби атрибуты войны – винтовку и патроны, с перехваченным от волнения дыханием идет по талому донскому льду к родному дому. «Что ж, вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына… Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром» (Шолохов М.А. Тихий Дон. Собр. соч. в 8 томах. – Т. 5. 1957. – С. 495).
Для людей противоестественна война как образ жизни. Окончив войну, человек направляет всю свою энергию на созидание и в этом черпает радость и смысл своей дальнейшей жизни. Так было и с поколением наших отцов и дедов, победивших в Великой Отечественной войне. Всесокрушающая энергия победителей преодолела послевоенный голод, за короткий срок восстановила народное хозяйство, создала стратегический военный паритет, передовую науку и систему образования, открыла дорогу в космос. Сегодняшние «властители мира» – Соединенные Штаты Америки – натужно пытаются навязать всему человечеству концепцию однополярного мира, в основе которого тотальная зависимость от денег, инвестиций, «его величества доллара». Пропагандистский рупор Запада неусыпно внушает нам идею о том, что без западных денег обремененная санкциями Россия, противостоящая сегодня сверхдержавности США, не способна развиваться и существовать в обозримой перспективе. Модель мира, основанная на экономическом детерминизме, долларизации, гедонизме и нещадной эксплуатации земных и человеческих ресурсов, активно пропагандируется ныне англо-саксонским миром.
В эту модель западные эмиссары пытаются направить и современную Сербию, которая стоит сегодня на перепутье. С одной стороны заманчивые экономические посулы Евросоюза, зона свободной торговли, шенген, а там и возможное вступление в НАТО (ох как хочется этого западным кукловодам!). Вот только реальное социально-экономическое положение стран-соседей по бывшему социалистическому лагерю, например, Румынии или Болгарии, уже пошедшим по этому пути, говорит об ином: о падении экономики, о безработице, об оттоке населения, о проблемах неуправляемой миграции из стран Ближнего Востока, об унизительной роли третьестепенного вассала у заокеанского патрона.
У Сербии есть и другой путь: основанный на многовекторности, развитии социально-экономических связей со своими традиционными историческими партнерами: Россией, Китаем (особые надежды на Турецкий поток через сербские земли), укрепление духовных связей с Русской Православной церковью. Эта дорога трудна, но вспомним – русские и сербские богатыри, стоя у развилки, всегда выбирали себе тернистый путь, который и приводил их, как правило, к победе.
Парадигма, основанная на традициях русского и сербского православия, – это соборное единение людей, одухотворенных общей сверхзначимой идеей, когда их силы и энергия сливаются в единый мощный поток, способный привести общество к высотам материального и духовного созидания. Идею соборности как духа – материи развивали в своих трудах наши философы Н. Бердяев, П. Флоренский, Г. Шпет. На эту важную для православного человека форму бытия указывали и наши святые учителя: Савва Сербский, Сергий Радонежский, Нил Сорбский и др. В условиях глобализированного мира люди просто обязаны искать альтернативы современному мироустройству, ведущему человечество к печальному концу.
Парадоксально, но в определенной степени мы увидели такую альтернативу в Республике Сербской у поколения победителей в войне сербского народа за свою независимость 1992-95 годов, людей объединенных любовью к своей земле, слитых в единое соборное общество. Не имея больших денег, эти люди строят прекрасные храмы и памятники, украшают и облагораживают свой родной дом, познают, по выражению Н. Бердяева, «в самих себе историю». Вынеся на своих плечах страдания, ужасы войны, эти люди обратились к христианской любви, о которой проповедовал апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится… не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1. Кор: 13, 4-7). Эта любовь делает их истинными созидателями, настоящими патриотами своей Родины. И эта же любовь – залог того, что Республика Сербская выдержит все испытания, преодолеет все невзгоды, выпавшие на ее долю.
* * *
Мы подъезжали к Белграду. Надписи на кириллице давно уже сменились латиницей, словно предупреждая нас о новом информационном и смысловом пространстве.
– В Сербии многое по-другому, чем в Республике Сербской. В последние годы очень велико влияние Евросоюза, который осуществляет, по сути, социально-экономическую экспансию в нашу страну, – уточняет наш гид, автор ряда замечательных книг о трагедии Косово и Метохии Биляна Живкович.
Нам пришлось очень быстро убедиться в правоте ее слов. На въезде в столицу Сербии мы остановились в придорожном кафе. По сформировавшейся уже привычке обратились к персоналу на русском, вставляя сербские слова и фразы. Контакта не получилось. Молодые девушки, видя, что мы русские, тем не менее, упорно предлагали нам перейти на английский язык…
В этой связи вспомнились слова студента Белградского университета Неманьи Перендни, путешествовавшего вместе с нами по Дрине:
– В Белградском университете подавляющее число профессуры получают очень приличные в денежном выражении гранты от Евросоюза, – сетовал Неманья. «Золотой телец» – главное для них. Они усиленно ориентируют молодежь на Запад.
Неманья прав. Вестернизация молодого поколения сербов, покидающих свою страну в поисках лучшей жизни, – серьезная проблема для современной Сербии. Впрочем, на следующий день мы увидели и другое, отнюдь не вестернизированное лицо Сербии.
После приема в мэрии Белграда мы направились к главному храму сербской столицы. Православный собор Святого Саввы поражает своей грандиозностью, хотя его строительство еще не завершено. Собор один из самых больших православных храмов в Европе. Помолившись в соборе, мы спустились в его нижние пределы. Наше внимание привлекла проходившая там российская выставка, посвященная 400-летию династии Романовых. Несмотря на будничный день, в просторных залах экспозиции было много народа. Я обратил внимание, что большую часть посетителей составляли еще относительно молодые люди в возрасте до 40 лет. Многие были с семьями, с детьми. Чувствовался неподдельный живой интерес пришедших к России, к ее истории и культуре. Это вдохновляло.
С династией Романовых, особенно с последним российским императором Николаем II, в Сербии связано многое. Побывав во многих храмах и монастырях Сербии, Республики Сербской, мы почти в каждом из них встречали настенную роспись, где были изображены царь Николай II со своим семейством, причисленные Русской Православной церковью к лику святых. Объяснение этому факту мы получили в последний день нашего пребывания в Сербии, когда, посетив в Белграде русское кладбище времен первой эмиграции, мы направились на центральную площадь к недавно открытому памятнику российскому императору Николаю II. На величественном монументе из бронзы золотом выгравированы слова: «Все мои усилия будут направлены к соблюдению достоинства Сербии. Ни в коем случае Россия не останется равнодушной к судьбе Сербии»! Николай II сдержал свое слово. После нападения Австро-Венгрии на Сербию Россия, верная своему союзническому долгу, вступила в войну.
– Для сербов Николай II и его семья – это действительно святые мученики наподобие первых христианских святых, которых распинали на крестах, сжигали на кострах, бросали на растерзание диким животным, – говорит наш гид по Белграду, атаман казаков, представитель Центрального казачьего войска (Россия) в Сербии Горан Видакович.
– Могла ли Россия не начинать войну? Могла ли, по крайней мере, выждать, выиграть время и основательно подготовиться к ней? – спрашивает нас Горан. И сам же отвечает:
– Несомненно, могла, социально-политическое положение страны указывало на это. Но был еще один главный смысл, – православное братство, верность слову, честь. «Несть больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя», – наверное, в том числе, и этой Христовой заповедью руководствовался император Николай II, придя на выручку Сербии и объявив войну напавшей на нее Австро-Венгрии.
Атаман продолжает:
– Сербы никогда не забудут этого. Они понимают жизнь и смерть семьи Николая II как православный подвиг во имя сербского и русского народов. Потому после канонизации семьи последнего российского Императора воздают ей свою христианскую любовь и славу.
Мы любовались величественным памятником Николаю II. Русская речь привлекла к нам стоявших неподалеку сербов среднего возраста. Они оказались из Боснии, из Республики Сербской. Узнав, кто мы, увидев на наших майках изображение генерала Младича, оживились, заулыбались. Переводчик перевел их слова:
– Для многих сербов и в самой Сербии и в Боснии Ратко Младич – это символ национального духа, символ наших побед. Есть серьезные силы, которые хотят этот дух у сербов отнять, исказить факты, оболгать нашу историю, сделать из Младича образ антигероя. Для нас ваша поддержка неоценима. Она дает нам силы в противостоянии с агрессивным давлением Запада. Сербы всегда говорят: «Бог на небе, Россия на земле!» Не забывайте о нас, братья! Пусть живет в веках дружба наших народов!».
Памятник святому русскому Царю-страстотерпцу Николаю II в центре Белграда
* * *
Вечером, перед отъездом в аэропорт, мы прощались с Белградом. Широкие проспекты сербской столицы, застроенные трех- и четырехэтажными домами, напоминали нам наши южные города: Ростов-на-Дону, Воронеж, Новочеркасск. Такая ассоциация вполне закономерна, ведь именно русские архитекторы-эмигранты первой волны строили центр Белграда. План реконструкции столицы разработал русский инженер Ю.П. Ковалевский. Такие знаковые красивейшие архитектурные творения сербской столицы, как здание правительства Сербии (Скупщины), здание министерства Иностранных дел, Государственного архива, Главной почты, Русского дома и др., принадлежат творению русских архитекторов Н. Краснова, В. Баумгартена, Г. Самойлова, В. Лукомского.
В самом центре Белграда стоит разрушенное НАТОвскими бомбардировками 1999 года здание Министерства обороны и Генерального штаба. Сербы специально не восстанавливают его в назидание потомкам, как память о тысячи погибших под ударами американских ракет-томагавков взрослых и детей, как символ того, что Запад может принести не только сытую жизнь, но и страдания, разрушения, гибель людей…
Мы покидали Белград. В ресторане гостиницы перед нашим вылетом собрались все наши сербские друзья – организаторы и спонсоры нашей поездки. За обильным столом, под легкую ракию, звучали здравицы в честь наших гостеприимных хозяев: Лилиан Булатович-Медич – главного вдохновителя нашей поездки; молодежного патриотического движения «Уна и Дрина» и ее руководителей, ветеранской организации Республики Сербской. И, конечно же, все вспоминали генерала Младича, сплотившего всех нас в праведное единство борьбы за честь и достоинство братского сербского народа.
Уже сидя в салоне самолета, осмысливая все пережитое за последние дни, я задавал себе вопрос: «Какой же образ будет самым значимым и символичным для меня в этой поездке?». Монастыри, Кошевина, Андричград, Старый Брод, кладбище русских добровольцев в Вышеграде, улица Козачка – все это было важно, но сознание возвращалось почему-то к событиям первого дня нашей поездки – вечерней встрече с жителями Калиновика. Торжественная часть, приветственные речи, подарки из России, концерт. На сцену вышла стройная девушка в сербской национальной одежде. Ее прекрасное лицо, озаренное глубоко посаженными темными глазами, излучало спокойствие и внутреннюю силу. Она начала читать стихи. Сначала тихо, затем все громче и уверенней. Все мы, русские, чувствовали, что девушка произносит что-то очень важное, что передает какие-то сакральные для всех смыслы… Находящиеся в зале люди напряглись, захваченные ее словами. Девушка закончила читать. Перед нами стояла сама Республика Сербская – гордая, прекрасная, непокоренная! Все встали. Гром оваций!
– Живило, Сербия! – кричали сербы.
– Любо! Любо! – кричали мы.
Уже позже, по приезде в Россию, я узнал от Биляны Живкович, что девушка из Калиновика читала стихотворение замечательного сербского поэта Дабрицы Эрича «Песма пркосна» («Упрямый стих»). Произведение было написано в самый разгар военной интервенции НАТО в Сербию в 1999 году. Дабрица сочинял этот шедевр под бомбежкой американцев, французов и англичан Белграда, когда рушились здания сербской столицы, гибли женщины, старики и дети. Отсюда эта пронзительная боль, отсюда достоинство и духовная высота православного человека, стоящего перед лицом смерти…
На русский язык стихотворение перевел Сергей Ильин. Мы приводим его целиком.
Я,
Раб Божий,
Серб,
с седою бородой,
По доброй воле объявляю
Сквозь цепи, проволоку, взявшие в кольцо мою страну,
перед свидетелями
Силой, Мукой и Обманом,
Что виноват и признаю вину!
Виновен, что я кто-то чей,
А не никто ничей,
Виновен я, что в годы сербского гоненья
Хожу я в православный храм,
Пусть и редко,
И крестным осеняюсь в три перста
Святым знаменьем!
Виновен в том, что жив,
А лучше б верно умер.
Виновен и подавно,
Что всё идёт нормально.
Что в небо я смотрю, не на травы,
Виновен я, что правду защитил,
Виновен я,
Что снова праздную свою крестную славу.
Виновен, что кириллицей пишу,
Виновен, что пою,
Ругаюсь и смеюсь.
Виновен, признаюсь,
Что знал я – что не знал, и что не знал – то знал,
Виновен я, виновнее всех вас,
И высшей меры для себя прошу.
Виновен я, и грех мой главный,
Что я с рожденья православный.
Как святосавец не признаю никогда
Святость убийц и каинов прощенье,
А коль признаю,
Чтобы жизнь спасти -
Предам свой крест честной и своих предков славу,
Коль не признаю –
Мне уже не жить:
Зовите целый мир мою страну бомбить.
Орда бывших людей,
Воров и босяков,
И стадо роботов и чудищ многоногих
В простор полей и тишину лесов,
В мой белый дом, стоящий при дороге,
Рядом с которым нынче так красиво
Расцвели вишни, яблоки и сливы.
Признаю
для спасенья рода
это всё.
Отныне нет меня.
Я вычеркнут из списка.
Отныне воздух я, вода, а также свет –
Три элемента, что вы мерите ценою.
А что пред вами на суде даёт ответ,
Так это, что вы соделали со мною.
И внешний облик мой,
Звериный, не людской,
Вы множите его с утра до ночи,
Это – сознанья, подсознанья вашего экран,
Это – не облик мой,
А ваша сущность, между прочим.
Мой враг тысячерук, тысячеглаз,
С тысячей слуг и всех служанок лжи,
Украл ты солнце, словно яблоко, у нас,
И радость чистую, как алый мак во ржи.
Мои потомки горечь будут пить и желчь,
Твои потомки горький мёд уж пить устали
За деньги, кровь с которых не стереть,
Мою страну вы по частям всю распродали.
Судьба завяжет тебе руки за спиной,
Настанет утро, когда все твои угаснут силы
Или, не выдержав позор последний свой,
Планета лопнет, всех сравняв в одну могилу.
Во много раз важней,
земля моя родная,
Ты с сёстрами своими,
Истиной и Правдой.
Зачем на вас поднялась сила злая?
Зачем на вас оскалилась и кривда и неправда?
Орда бывших людей,
Воров и босяков,
И стадо роботов и чудищ многоногих
В простор полей и тишину лесов,
В мой белый дом, стоящий при дороге,
Рядом с которым нынче так красиво
Расцвели вишни, яблоки и сливы.
Неясно, кто для нас страшней:
крестоносцы,
американцы,
что чёрта дочери и сыновья.
Быть может, услыхали банды на земле,
Что мы имеем сердца золотые,
И вырывают их,
Пытаясь вставить в собственные груди,
Чтоб и они из чудищ стали люди.
Господа обвинители,
Судьи и палачи,
Вписали вы мне все свои приказы
В мои зрачки
Тончайшим стёклышком.
Что тяжко всем живым, быть лучше мёртвым.
Вот и зашли мы понемногу уже за ночь.
Но вы напрасно так спешите линчевать
Гостеприимнейший народ на свете –
Людское сердце,
Диво среди див,
Не примется в разбойничьей груди.
Мы не боимся смерти –
Чёрная чума
Заместо рабской жизни и болезни длинной.
Смерть – это частый гость меж нами,
как весна,
лето,
осень,
зима
Нам не страшна.
Мы платим данью
и засухе,
и наводненью,
и землетрясеньям,
и морозам,
мы умираем у себя в дому
с душой покаянной и просветлённым ликом.
Недоброжелатели,
Сытые и безумные,
Всё запретили вы в родном мне доме,
но вот никто не сможет запретить мне
петь и смеяться, даже умирая –
Что с вами не случается вовек,
ни на вашей свадьбе,
ни коль родился новый человек.
Не нужен кол, верёвка – ничего –
Поставьте крест мне на вершине этой.
Меня распните вы, как ваши предки – моего,
Спасителя Христа из Назарета.
Я хочу видеть всё, а вы глаза закройте,
Иначе ваших глаз коснётся слепота –
Сиянье моего лица вы вынести не в силах.
Но побыстрей, прошу вас, всё устройте:
Чем раньше буду на земле распят,
Тем раньше я воскресну для Христа.
Тогда вечером, в Калиновике, в образе молодой девушки, читающей проникновенные стихи Дабрицы Эрича, к нам пришла сама Мать – Сербия. Она приняла нас как своих детей, она открыла для нас красоты своей земли, прекрасных людей, наши общие православные святыни – монастыри. Главное, она раскрыла перед нами свою душу, ибо самое сокровенное можно передать только духовно близким людям. Мы благодарны тебе, Мать – Сербия! Мы поняли твою душу! Мы понесем это сокровенное знание дальше! Мы будем множить ряды защитников Ратко Младича! Мы будем крепить дружбу русского и сербского народов!
Лукаш Сергей Николаевич – директор Краснодарского краевого общественного фонда культуры кубанского казачества «Линеец», доктор педагогических наук, профессор Армавирского государственного педагогического университета
