Под покровительством короля Югославии
Среди русских эмигрантов, прибывших в Королевство сербов, хорватов и черногорцев (позже Королевство Югославия) после поражения Белой армии в Гражданской войне в послереволюционной России были тысячи инвалидов войны. Точное число контуженных, изувеченных на фронтах Первой мировой и гражданской войн, нашедших пристанище в королевстве, не известно. В списке, составленном в 1929 году, указывается 6082 инвалидов и членов их семей (1086 детей и 1288 жен). Травмы разной степени тяжести или группы инвалидности не позволяли им устроиться на работу, и их выживание в значительной степени зависело от посторонней помощи.
Помочь этим людям вызвалась русская община в Королевстве Югославия, которая создала ассоциацию «Под высокой защитой Его Императорского Высочества князя Павла российских инвалидов войны». Новая организация действовала в составе зарубежного Союза российских инвалидов войны (Зарубежный Союзъ Русскихъ Военныхъ Инвалидовъ) и занималась размещением, питанием, материальной помощью русским военным инвалидам.
Белой гвардии оказывал всяческое покровительство сам Король Югославии Александр Караджорджевич, который в 1906 году окончил в Санкт-Петербурге Пажеский корпус, хорошо говорил по-русски и вместе с супругой Марией питал теплые чувства к русскому народу. Отношение к русским эмигрантам в Югославии, а особенно в Сербии и Черногории, было особенным. В беженцах, в первую очередь, видели православных братьев, которые нуждались в помощи и поддержке. Многовековая защита Россией интересов православных славян, и в особенности роль России и императора Николая II в событиях Первой мировой войны, не могла остаться без ответа.
Председатель совета министров Никола Пашич на заседании Скупщины Югославии 25 января 1922 года сообщил в своем докладе: «…что касается России, дело вам хорошо известно. Мы, сербы, а также и другие наши братья, которых нам довелось освободить и объединить, мы все благодарны великому русскому народу, поспешившему нам на помощь от погибели, которой нам угрожала Австро-Венгрия, объявив войну. Если бы Россия не совершила этого, если бы не встала на нашу защиту, мы бы погибли…
(Россия) увлекла и своих союзников, и мы были спасены от смерти. Мы этого не можем забыть. Мы их принимаем без различия, к какой партии они принадлежат, мы в это не вмешиваемся. Мы только желаем, чтобы они остались у нас, мы их воспринимаем, как своих братьев, и пусть они располагают свободой…»
Созданный в Белграде Союз русских инвалидов принял на себя хлопоты по организации быта и достойных условий для жизни инвалидов. В официальных бюллетенях сообщалось, что на территории нынешней Черногории в 1929 году работали две торговые лавки: в Рисане и Герцег-Нови, принадлежащие Союзу, и специально для его подопечных были обустроены инвалидные дома.
Первое такое заведение появилось в Рисане, где разместились 55 человек (кроме того, на территории Югославии располагались еще 9 подобных объектов для содержания инвалидов). Русские инвалиды доживали свой век в Доме слепых в белградском Земуне, в интернатах в Белой Церкви, в Новом Саде, других городах Сербии.
Справки о безработице
Об инвалидном доме в Рисане сохранилось совсем мало архивных сведений. Известно лишь, что интернат появился еще до 1922-го года. В муниципальном архиве Герцег-Нови сохранилось прошение от 23 мая 1930 года, в котором администрация дома просит выдать русским инвалидам справки о безработице, чтобы трудоспособные жильцы могли подрабатывать в свободное время. К документу прикреплен и список инвалидов, обитавших в Рисанском интернате (список был составлен местным человеком, который исказил некоторые фамилии и звания, наша редакция по мере своих возможностей привела список в надлежащий вид-прим. редакции):
- генерал-лейтенант Николай Александрович Бржозовский,
- генерал-лейтенант Владимир Александрович Карцов,
- генерал Василий Михайлович Бобрышев,
- генерал Владимир Федорович Коваленко,
- генерал-майор Александр Иванович Костенко,
- полковник Всеволод Иванович Образцов,
- генерал Андрей А. Енин,
- генерал Михаил И. Косынкин,
- полковник Илья С. Афанасьев,
- полковник Петр М. Арсеньев,
- подполковник Филипп Варфоломеевич Гембицкий,
- полковник Георгий А. Гудков,
- штаб-ротмистр Николай Васильевич Гуржин,
- капитан Леонид Сергеевич Демчинский,
- полковник кавалерии Александр Амвросьевич Котляревский,
- полковник Лев Иванович Озолинг,
- полковник Александр Данилович Подлипский,
- капитан Федор Григорьевич Потресов,
- подполковник Сергей Павлович Путов,
- полковник Анатолий Федорович Голдрин,
- полковник Михаил Д. Неминущий
- полковник Виктор Григорьевич Рожалин,
- полковник Петр Петрович Халаев,
- капитан Георгиий Николаевич Губский,
- капитан Петр Григорьевич Хильченко,
- полковник Александр Федорович Левашов,
- капитан Федор Петрович Наумов,
- поручик Иван Михайлович Афонченко,
- подпоручик Иван П. Ивонин,
- подпоручик Димитрий Федорович Феоктистов,
- подпоручик Эдуард И. Лисовский,
- фельдфебель Константин С. Радченко,
- рядовой Абдул Амаров,
- подпоручик Василий Сергеевич Азлин,
- рядовой Инатий И. Душечкин,
- поручик Александр К. Россосо,
- рядовой Евдоким И. Степаненко,
- полковник Эмиль Г. Гиршфельд,
- рядовой Николай Г. Криворогов.
Благодаря этому списку и стали известны имена постояльцев интерната. В реестре Сербской православной церкви в период с 1922 по 1930 годы в инвалидном доме в Рисане внесены следующие записи:
- Константин Овсеков, подпоручик Русской Армии, родившийся в 1895 году в Сормово Нижегородской губернии, умер 25 сентября 1922 года, похоронен на военном кладбище в Шкаляри;
- Зимин Константин Николаевич, родившийся в Петрограде в 1852 году, художник, профессор художественной академии в Петрограде, умер на рождество, 7 января 1924 года в военном госпитале Котора, похоронен на православном кладбище в Шкаляри;
- Песле Херберт Петрович, родившийся в 1895 году, поручик Русской Армии, военный инвалид, переселенный из панчевского инвалидного дома, умер 19 апреля 1928 года в военном госпитале в Которе, похоронен на православном кладбище в Шкаляри.
В записях после 1928 года в реестре больше не упоминается Рисанский интернат. Не известно, где хоронили умерших из этого инвалидного дома. По всей видимости, их усыпальницами стали православные кладбища в Рисане или в монастыре Банья.
Один из редких документов, описывающих деятельность интерната – статья из местной газеты от 1938-го года, извещающая о том, что Рисанское отделение инвалидного дома отправляет на съезд в Белград своего делегата – полковника русской армии Владимира Лукина. Это подтверждает, что интернат в Рисане являлся к тому времени отделением инвалидного дома в Прчани.
Интернат в Прчани
Судя по скудным архивным данным, интернат в Прчани вначале находился в арендованном здании. 13 декабря 1927 года в книгах умерших впервые был зарегистрирован житель инвалидного дома Дмитрий Лосев-Лосич, скончавшийся в военном госпитале в Которе. Это свидетельство о том, что уже в 1927 году интернат имел признанный муниципалитетом статус.
В начале тридцатых годов русские беженцы продолжали прибывать, и Союз принял решение приобрести на берегу Боко-Которского залива собственную недвижимость для размещения больных и немощных инвалидов, которые больше других нуждались в помощи.
Сохранился интересный документ, датированный 17 июля 1930 года, в котором «в соответствии с решением Министра социальной политики и здоровья населения Югославии Союз российских инвалидов наделяет своего казначея, генерала Михаила Алексеевича Скворцова полномочиями «для покупки «Пансиона Ядран» у Рудольфа Джунио, от имени его супруги Грациеллы Джунио (в девичестве Верона)». Вероятно, этому событию предшествовал поиск и подбор подходящего здания, и лучшим объектом был признан трехэтажный пансион на первой линии от моря, некогда принадлежавший местному братству бокельских хорватов Верона.
Договор купли-продажи был подписан почти через год, 18 августа 1931 года у нотариуса Ардое Йововича. Генерал Скворцов в присутствии свидетелей Василия Маренко и Сергея Гайдукова, русских эмигрантов, служивших чиновниками в Которе скрепили своими подписями договор о покупке здания с прилегающими к нему двумя канцеляриями, дворовой территории, дорогой, садом, складскими помещениями и частью береговой линии перед зданием. В договорную цену 50 000 динаров входили и все имеющееся оборудование, мебель и утварь. Вся сумма была выплачена продавцу. Так Союз русских военных инвалидов получил право собственности великолепного особняка в Прчани, который стал последним пристанищем для бывших белогвардейцев.
Несмотря на то, что Союз русских инвалидов Королевства Югославия весьма активно сотрудничал с государственными органами в Боке Которской, о самих жителях интерната очень мало упоминается в местной прессе. В одной весьма скромной газетной заметке сообщается, что управление русского инвалидного дома Его Императорского Высочества Князя Павла совместно с советом русской колонии в Которе 23 декабря 1932 года участвовали в панихиде за упокой души царя Николая II в церкви Святого Николая в Которе. Упоминается и имя коменданта интерната генерала Образцова, но сколько человек было на панихиде, об этом – ни слова.
Интересно, что русские беженцы в изгнании сохранили и поддерживали устройство общественных отношений, царивших в России до 1920 года. И вдали от родины, в новых житейских условиях военные инвалиды сумели сохранить военную иерархию Русской Армии.
Поток военных беженцев из России не иссякал, и ку-пленное здание в Прчани уже не вмещало в себя всех прибывших. 16 октября 1933 года на заседании Союза русских военных ветеранов было решено вновь отправить казначея Михаила Скворцова в Прчань, на сей раз – ради приобретения особняка и участка земли у дона Йосипа Малича, доверенного лица Франо Малича, проживавшего в Аргентине. Старинный особняк с тремя канцеляриями на первом этаже и роскошным садом был куплен за 35 000 динаров.
Сделку оформил тот же нотариус Ардое Йовович. Королева Мария в гостях у инвалидов Самым памятным и счастливым событием в истории интерната в Прчани русские инвалиды считали посещение их заведения 15 июня 1934 года Королевой Югославии Марией Караджорджевич. Королева часто проводила лето на своей даче в Бечичи, но никогда не была в Бока-Которском заливе. Отправилась она туда с одной целью – проведать русских военных инвалидов, о которых она никогда не забывала.
Августейшая особа обошла все заведения интерната и прогулялась пешком по Прчани. Русские инвалиды были растроганы вниманием Королевы и 8 августа 1934 года в честь ее посещения установили на стенах интерната мемориальную доску. В библиотеке в этот день состоялось торжество, на котором присутствовали председатель Союза русских военных ветеранов в Югославии генерал-лейтенант князь Николай Петрович Вадбольский и куратор русских инвалидных интернатов генерал Михаил Скворцов.
Во время визита югославской Королевы неизвестный фотограф запечатлел лица самих обитателей интерната, практически все помещения и прилегающую к зданию территорию. Эти фотографии украсили альбом, который 5 сентября 1934 года был передан в Белград в дар Королеве. Под аннотацией, выражавшей глубочайшее почтение, подписались управляющий интернатом в Прчани генерал Коваленко, администратор подпоручик Дмитрий Феоктистов и генерал Скворцов. В этом же году, 23 октября в интернате состоялась панихида по застреленному 9 октября в Марселе югославскому Королю Александру, сыну сербского короля Петра Первого Караджорджевича и внука черногорского короля Николы Петровича. Службу провел священник Давидович, а сопровождал ее хор русских инвалидов.
Как пройти в библиотеку?
В интернате для русских инвалидов была собрана богатая библиотека: книги, привезенные беженцами из России, отпечатанные за рубежом, различные русские журналы, изданные в Югославии. Здесь же на переплетном станке обитатели дома сами сшивали книги и брошюры. Кроме жителей интерната библиотекой пользовались и другие члены русского сообщества в Которе.
В комнате отдыха инвалиды собирались, чтобы прочесть и обсудить последние новости, послушать по радио весточки с Родины. В интернате строго соблюдался негласный дресс-код. Обитатели интерната следили за гигиеной и своей внешностью. В общественных местах бывшие военные появлялись в мундирах, с орденами и медалями, костюмах при галстуке, чистых сорочках и начищенной обуви. Прогуливаясь по улочкам Прчани, они вежливо раскланивались перед местными жителями. Некоторые из них сносно говорили на сербском языке и были достаточно хорошо адаптированы в местных условиях. Старожилы Прчани с большой симпатией вспоминали их, как мирных и очень культурных господ.
Генералы чинили обувь
В инвалидном доме были неплохо оборудованы профильные мастерские. Высокообразованные военные отлично владели рабочими профессиями, полученными ими в российских учебных заведениях. Это пригодилось многим инвалидам в изгнании. Никого не удивляло, что русские генералы и офицеры в свободное время чинили жителям Боки наручные и настенные часы, обувь, шили одежду, сумки из кожи и полотна, мастерили мебель и столярку. Инвалиды сами ухаживали за своим садом, на лодках отправлялись в море, чтобы выловить рыбу для обеда.
О том, что интернат являлся статусным заведением, свидетельствует и заметка в местной газете „Голос Боки“ той поры „Что же со строительством пристани в Прчани?“, автор которой возмущался отсрочкой возведения „пристана“, приводя целый список заведений, которые в этом нуждались. „Здесь и дом отдыха югославских врачей-женщин из Белграда, и дом отдыха еврейского гуманитарного общества „Кармен“, Русский инвалидный дом с двумя филиалами, „Чешский дом“, интернат учеников государственной морской академии, заканчивается строительство пансионата „Ривьера“…“
О завхозе-тиране
О серии неприятных событий, которые потрясали интернат в 1938 году, говорит серия публикаций того же „Голоса Боки“ – „ Что происходит в Русском инвалидном доме в Прчани?“ А началось все с того, что Министерство социальной политики Югославии назначило комиссаром Союза русских военных инвалидов белградского отставного генерала Гаича. В марте 1938 года он посетил интернат в Прчани и по непонятным причинам сменил тогдашнего завхоза Чепурова, поставив на эту должность «своего человека» из местных – Бранко Аргировича, работавшего после второй мировой войны в лесном хозяйстве Котора.
Новый завхоз очень быстро захватил всю власть в интернате, издеваясь над старыми и немощными инвалидами. Так, по его приказу был выброшены на улицу полковник Владимир Лукин (тот самый делегат съезда), капитан Григорий Высоцкий и подпоручик Борис Антониковский, все трое – инвалиды второй степени. Причины в статье не указываются. Остается только догадываться, что эти люди больше всех роптали против тирана.
Из-за участившихся жалоб обитателей на действия Аргировича в середине октября интернат с проверкой вновь посетил Гаич. Однако, вместо того, чтобы разобраться с зарвавшимся завхозом, он сменил управляющего интернатом, поставив на место Коваленко нового управдома – Гуткова. И лишь в ноябре 1938 года делегаты из Прчани на конгрессе русских инвалидов в Белграде добились все-таки отстранения Аргировича от занимаемой должности.
Берегли как зеницу ока
Жильцы интерната очень много внимания посвящали обслуживанию и содержанию объектов своего заведения. Из архивных документов мы узнаем, что здание было полностью отремонтировано сразу же после его приобретения в 1930 году. Весной 1939 года вторично была проведена частичная реконструкция здания. Для этого пригласили прораба Йово Шоврана из Котора, который выполнил все малярно-покрасочные, столярные и остальные работы. Инвалиды относились к своему пристанищу как к родному дому, поддерживая в здании идеальную чистоту и порядок.
До начала второй мировой войны инвалиды жили в скромных, но совсем пристойных условиях, в первую очередь, благодаря регулярной помощи Союза русских инвалидов и Министерства здравоохранения и социальной политики Королевства и русского сообщества в Югославии. Все время в интернате сохранялся военный уклад жизни, а обслуживали его в основном русские эмигранты из гражданских. Упоминаются члены семей Шепель и Топилиных, занимавшихся бытом инвалидов.
Русская часовня Николая Чудотворца
Русские беженцы были очень верны традициям православной церкви. По прибытии в Которскую бухту они отправлялись в храмы поблагодарить Бога за спасение, помолиться о погибших сотоварищах. Главным местом, где собиралась русская колония и инвалиды, был храм Святого Николая в Которе. Россияне записывались в церковные хоры, принимали участие в разных мероприятиях Сербской православной церкви, оказывали посильную помощь. В тех местах, где не было никаких православных храмов, беженцы принимали участие в их строительстве. Священник Теодор Боровски до июля 1933 года руководил строительством храма Святого Саввы в Тивате. Ему помогали русские, работавшие в судоверфи „Арсенал“ в Тивате. Известный в Боке купец и ресторатор Федор Павлович Маргушин (бывший штабофицер Русской армии перебрался в Котор вместе со своей супругой, открыл в Прчани кафе), возглавил совет по строительству церкви Святого Петра в Прчани.
О существовании часовни Святого Николая в составе инвалидного дома в Прчани существует много рассказов, но мало доказательств. Некоторые историки утверждают, что церковь существовала уже в 1931 году. В альбоме, который был подарен в 1934 году Королеве Марии, на фотографии комнаты для отдыха в углу видна икона Святого Николая и кадило на длинной цепочке. Если бы и существовала в то время часовня, ее фото, несомненно бы нашло место в альбоме.
О существовании Русской православной церкви в Боке свидетельствует сообщение об освящении освещении фундамента храма Святого Саввы в Тивате русским архимандритом Игнатием Озеровым. Для часовни была выделена самая большая комната в инвалидном доме. Имеются архивные сведения о том, что служба в часовне была проведена 17 марта 1941 года. Иконы для церкви написала госпожа Троицкая, русская художница из волны беженцев, осевших в Белграде. А сам иконостас смастерил бывший царский офицер Дмитрий Щербаков, который в свободное время, в качестве хобби, работал в столярной мастерской. Иконостас был освящен 17 марта 1941 года архимандритом Игнатием Озеровым.
Батюшка
Судьба русского священника отца Игнатия – пример преданности служения своему делу и народу. В миру Николай Алексеевич Озеров в 1916 году окончил Пажеский корпус, начинал военную карьеру поручиком лейбгвардейского Драгунского полка, в конце 1918 года вступил в Добровольческую армию и Вооруженные Силы Юга России (ВСЮР). В 1919 году был тяжело ранен, переболел тифом. В 1920 году командовал эскадроном, был вновь ранен. После 1920 годы был эвакуирован в Крым, откуда попал в Югославию, где служил в пограничной страже. Затем Николай Озеров перебирается в Варшаву, где поступает в Богословскую академию. Получает имя Игнатий и чин архимандрита.
В 1939 году священник возвращается в Югославию, и пути господние приводят его в Боку Которскую, где с его помощью Русская православная церковь получает законный статус. Судя по записям книги регистрации умерших с сентября 1941 года отец Игнатий исповедовал на одре смерти и отпевал русских эмигрантов. Жил он в Прчани, в квартале «Вероничи». Был он высоким, худощавым, с длинной темной бородой, с проницательным и, в то же время, теплым взглядом. Жители Прчани ласково называли его «бачушкой» – батюшкой. Его очень любили и уважали как русские, так и местные жители. Все трудные годы войны провел он рядом с угасающими инвалидами, согревая их теплом своей души.
В конце войны батюшка Игнатий исчез из Прчани. До сих пор остается загадкой, что случилось с ним на самом деле. Зная, что над русским инвалидным домом сгущаются тучи, а коммунисты принялись расправляться с бывшими русскими военными, священник передал на баланс Сербской православной церкви в Которе иконостас с иконами и остальным инвентарем. Некоторое время иконы временно находились в храмах Святого Саввы в Тивате, Святого Василия в Доброте, Петра Цетиньского в Прчани, где и сейчас находятся две иконы: Царские врата и Тайная вечеря. Остальные иконы, книги и реликвии из часовни в настоящее время хранятся в ризнице Сербской православной церкви в Которе. Сам батюшка собирался вернуться в Россию, однако его планам не было суждено сбыться. Узнав о предстоящей расправе, он пытался скрыться, но был схвачен и расстрелян на перевале Крстач, над Котором. Есть и другая информация, что отец Игнатий с дочерью профессора Бугай и еще несколькими русскими были интернированы в Албанию. И там в изгнании отец Игнатий умер от изнеможения. Даты смерти тоже приблизительные: 1947 или 1955 годы.
Конец инвалидного дома
По рассказам местных жителей в жизни интернате не произошло никаких перемен с итальянской аннексией Боки Которской в 1941-43 годах, (когда многие бокельцы католического вероисповедания приняли итальянских фашистов вполне лояльно – прим. редакции). Дескать, итальянцы считали русских инвалидов противниками большевиков, и даже помогали интернату. Однако с приходом немецких оккупантов состояние в интернате сильно ухудшилось. В Югославии шла война, и финансовая помощь заведению резко сократилась.
Из-за нехватки продуктов в период с 1943 по 1944 годы русские беженцы умирали от голода и изнеможения. Согласно записям книг регистрации смерти Сербской православной церкви, в этот период по той же причине умерло и десять жителей инвалидного дома. Последняя запись о кончине жителя интерната генерала Константина Владимировича Серкунова датирована 6 мая 1944 года. Умер он от изнеможения и похоронен на военном кладбище в Шкалярах.
Однако, настоящая беда настала с приходом к власти партизан-коммунистов в 1944 году. Всех выживших инвалидов переместили в дом престарелых в Перасте, здания интерната были опустошены и разорены. Так как оба филиала русского дома инвалидов находились в отличном состоянии, в них был сформирован интернат союза военных инвалидов ФНРЮ „Иван Милутинович“. Формальности переноса права собственности на недвижимость, принадлежавшую Союзу русских инвалидов войны, тоже были быстро улажены. Кадастровое отделение окружного суда в Которе (№123 от 4 апреля 1947 года) по просьбе окружного народного комитета Котора от 7 апреля 1947 года и национального комитета ветеранов войны Черногории в Цетинье (№813 от 3 марта 1947 года) и в соответствии с решением Министерства внутренних дел (№813 от 13 марта 1947 года) за короткие сроки экспроприировало собственность русских инвалидов. Так и закончилась история русского инвалидного дома в Боке Которской.
Здание интерната, в настоящее время принадлежащее сербской фирме из Младеновца, требует ремонта и выставлено на продажу.
Мечтали о возвращении всю жизнь
Оставшиеся в живых русские военные инвалиды, хромые, немощные, изувеченные, закончили свой век в доме престарелых, в нищете и забвенье. Некоторые были расстреляны коммунистами Тито, как классовые враги. Но в памяти местных они остались людьми высокой культуры и силы духа. Русские эмигранты, которых Югославия тепло и радушно приняла после Первой мировой воны, помогали этой стране всем, чем могли, вносили свой вклад в становление ее экономики, просвещения, культуры.
На чужбине лишь немногие из них ассимилировались и пустили корни. У большинства здесь не осталось потомства, их родственники в России мало что знают об их судьбах. Они так и не вернулись на свою родину, хотя мечтали об этом до конца своей жизни.
АДАПТИРОВАННЫЙ ПЕРЕВОД – ГУЛЯ СМАГУЛОВА
Об авторе
Леонид Кампе. Прямой потомок русского эмигранта – правнук врача Александра Кампе. Родился в Которе в 1965 году. Окончил среднюю школу в Тивате и факультет цифровой электроники в Военно-технической академии в Загребе. Служил офицером в Армии Сербии, работал в секторе исследований и развития электронной индустрии «Пупин Телеком» в Белграде. Возглавлял сербскую компанию «Атлантапро». В свободное время занимается историческими исследованиями на темы бокельской геральдики и истории русской эмиграции в Боке Которской. Женат, имеет троих детей: Тамару, Ларису и Сергея. Младшую дочь Леонид назвал в честь своей прабабушки Ларисы, супруги врача Александра Кампе. На переписи населения в графе «национальность» Леонид Кампе указывает – русский.
Леонид Кампе
