Главная страница

Мы в соцсетях











Песни родной Сербии







.......................




/7.6.2009/

Как казак Сербию украшал



     
Архитектор от сердца

     Те, кто помнят Григория Самойлова, говорят, что он был человек исключительно непритязательный, и ничем, кроме работы, внимание не привлекал. В эти дни, почти два десятилетия после его кончины, вспоминаем его, так как в Музее науки и техники выставлена часть собрания Самойловых, насчитывающего около 4000 предметов, подарок Ивана, сына Григория Самойлова


     

      Архитектор Григорий Самойлов прекрасными домами и коттеджами украсил многие города. Некоторые из них вам наверняка известны, проезжаете мимо них, а в некоторые вы, может быть, и заходили, но не знали, что их проектировал Григорий Самойлов. Скажем, в Белграде вы не могли не видеть здание, в котором находится «Театр на Теразиях», возможно, вы были в здании Машиностроительного института, поднимались по главной лестнице, будто парящей в воздухе, или в Югобанке на улице короля Петра, первом здании из стекла в Белграде, или любовались интерьером отеля «Москва» и Сербской академии науки и искусства, или могли в Нише наслаждаться акустикой Летней сцены, или красотой фасада «Нишавы» - первого дома с туалетами в каждой квартире, или в Лесковце удивлялись современному облику дома с аптекой на улице короля Александра, хотя он был построен непосредственно перед Второй мировой войной.

     

      После сна – жизнь

      Григорий Самойлов был казак. Его семья была образцовой и авторитетной. Впрочем, когда Россию охватила революция, им пришлось искать спасения от большевиков. Самойлов и его отец успели сесть на последний корабль, отплывающий из Крыма. Семью они больше никогда не видели. Большевики пытались пушками остановить корабль, но не смогли. Так отец и сын Самойловы в 1921 году прибыли в Белград и стали одними из 40 000 русских эмигрантов в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. Григорию было 17 лет.

      Вскоре по прибытии в Белград умер его отец, оставив после себя только воспоминания и орден Святой Анны. Помощь Русского союза при Русской миссии была недостаточной, и единственным выходом для выживания была военная школа в Билече. Впрочем, она не помешала ему продолжить дело, которым он занимался до этого – Григорий Самойлов закончил художественное училище. В Белграде он поступил на Архитектурный факультет Технического института. Его проект «Югославский Пантеон» был самым привлекательным на выставке дипломных работ в 1930 году. Впрочем, Самойлов в тот день все-таки не был счастлив.

     

     «После проведения торжеств все мои коллеги в окружении родственников и друзей весело поспешили по домам на обед, отмечать получение дипломов. Оставшись в одиночестве на улице, не имея, с кем разделить радость, грустный и усталый, я ушел в свою скромную холостяцкую квартиру в цокольном этаже, прилег на кровать и сразу заснул. Так начал я новую жизнь в качестве архитектора.»

      С репутацией студента-отличника ему не было трудно дойти до бюро Александра Джорджевича, тогда известного и признанного архитектора, который проектировал здание Белого двора. Александр Джорджевич был нашим лучшим представителем французского академизма, и Самойлов усвоил этот стиль, в то время излюбленный в архитектуре Европы. Французский академизм легко узнать по так называемым французским балконам – высоким окнам с маленькими низкими декоративными решетками из кованого железа, отодвинутыми от стены, затем, по мансардам с окнами, возле которых располагаются декоративные скульптуры. Джорджевич взял Самойлова в сотрудники на разработку нескольких больших проектов, таких, как Белградская биржа и Белый двор, и это их настолько сблизило, что Джорджевич стал старшим шафером на венчании Самойлова и Даницы Люич.

      В первых самостоятельных проектах Григория Самойлова видно, что кроме французского академизма он применял и другие популярные в то время стили, разумеется, в зависимости от предназначения проектируемого здания. Скажем, дом в Белграде на углу Досифеевой и Скендер-беговой улиц сработан в духе модернизма, как и «Нишава» в Нише, тогда как задушбина Луки Человича в Белграде, на углу Андричевого венца и улицы князя Милоша, спроектирована со значительной примесью арт-декора. Семейные коттеджи и виллы, проектированные Самойловым, как будто вышли из сказки. Например, такова вилла Марицы Попович, знаменитой перед Второй мировой войной актрисы, на Сенячкой улице в Белграде. Немного отдалена от улицы, окаймлена зеленью, с фасадом из камня и дерева и черепичной крышей, чем удалось избежать ощущения тяжести от конструкции из армированного бетона. Окна – с шалонами с сердцами и деревянными цветами, а фасад украшен различными деталями. В каждом из них очевидна любовь автора к дому.

     

     

      Балалайки и Дебюсси

      Во время проектирования этих сказочных домиков, Самойлов создал и самое значительное свое творение – здание Пенсионного фонда чиновников и служащих Народного банка на Теразиях (как гласит его полное официальное название) – известное как Палата кинотеатра «Белград», потому что тогда в нем находился современнейший кинотеатр на Балканах. Позднее, за год до кончины, Самойлов приспособил это помещение для потребностей Театра на Теразиях, который тут находится и сейчас. Здание Пенсионного фонда стало его знаком качества. Оно – одно из важнейших достижений Белградской архитектуры с конца тридцатых годов прошлого века.

      Самой привлекательной его частью был все же кинотеатр «Белград». Помещение для кинотеатра арендовал у Народного банка Илья Джорджевич за тридцать тысяч тогдашних динаров в месяц. Целью Народного банка было высокой арендной платой возместить 27 миллионов динаров, потраченных на строительство. Илья Джорджевич хотел, чтобы интерьер арендуемого им помещения проектировал некий другой архитектор.

      «Меня это разозлило, и я предложил Миче Протичу, директору Банка, - пусть победит лучший из нас двух. И, когда Джорджевич видел, что я проектировал, порвал проект своего архитектора», - рассказал в одном интервью Самойлов.

     

     На открытии кинотеатра оркестр играл Дебюсси, но, в честь проектировщика, были тут и балалайки, и самые красивые русские песни. Позже Самойлов вспоминал, что не получал столько благодарностей за целое здание, сколько за кинотеатр в нем. Перед входом – коридор, пол и потолок которого сделаны из полумрамора, а стены из черного стекла. Над входом – медальон с изображением балетной пары, работы скульптора Загородняка. Две кассы – из полумрамора, одна для продажи билетов в партер, другая – на балкон. Над кассами располагались электронные табло.

      «Нигде я такого не видел; сам придумал табло, показывающее свободные места. Продавщицы, как только продавали билет, нажатием на кнопку гасили лампочку на табло, обозначавшую проданное место. Говорили, будто продавщицы преднамеренно испортили табло, чтобы у них меньше было работы.»

      Над полукруглой лестницей, ведущей в холл, находится купол. Холл полукруглый, но зеркала над входом в зрительный зал создают впечатление полного круга. Эта идея Самойлова с помощью зеркал оптически увеличить помещение сейчас включена в учебники начертательной геометрии для будущих архитекторов. Перед экраном кинотеатра он поставил сцену с тремя занавесами. Этот зал имел первую климатизацию в городе. Самойлов говорил, что спрашивал совета у «Дженерал моторс», как сделать климатизацию, но в итоге все сам проектировал, как и акустику. Тогда об этом было слишком мало литературы, и то на иностранных языках, и Самойлов, чтобы спроектировать кинотеатр с хорошим звуком, перевел эти книги, и создал зал с наилучшей в то время акустикой.

     

     

      Вы получили работу

      Интересен и рассказ о храме св. Архангела Гавриила в Белграде, на Хумской улице. Милан Вукичевич, тогдашний народный депутат, хотел построить церковь в память пострадавших в балканских войнах и Первой мировой войне, и нанял архитектора Петра Поповича. Однако, Вукичевич не был доволен результатом. Поскольку ему нравился дом его адвоката Аркадия Милетича, который проектировал Самойлов, он пригласил Самойлова. Было субботнее утро. Он спросил его, может ли он к утру понедельника принести ему проект церкви. Самойлов согласился, и в назначенное время вошел с готовым проектом в кабинет Вукичевича. Вукичевич изучал план, размышлял, и спросил Самойлова, можно ли немного поднять купол. Самойлов ответил отрицательно, поблагодарил Вукичевича за сотрудничество и направился к выходу. Ему было тридцать три года, и он весьма нуждался в деньгах, но не хотел отступать от своих убеждений. Но Вукичевич остановил его словами: «Вы получили работу!» Все определила именно решительность и убежденность Самойлова.

     

     Когда началась Вторая мировая война, Самойлов, как офицер, оказался с армией в Сребренице. Прежде чем попасть к немцам в плен, он снял офицерские знаки отличия, потому что не хотел пользоваться привилегиями. Он провел войну в лагере для военнопленных Бад Сулци, а затем, поскольку сломал ногу и был неспособен к работе, перемещен в Сталаг IX-Ц в печально известном Бухенвальде. Там он проектировал иконостас в часовне. «Еще где-то в 1943 году наш лагерь посетил генерал СС, командующий всеми лагерями для военнопленных в Германии, к которому обращались «Херр Граф». Перед этим он обходил французскую и бельгийскую части лагеря, где видел их часовни, примитивно сделанные из картона и разных дешевых материалов, сколоченных необстроганными планками из ели. Не найдя у нас часовни, он спросил лагерного офицера: «А где сербская часовня?» Капитан Леман, имевший печальный опыт общения с сербской армией на Солунском фронте, презрительно ответил, что мы – сербы и цыгане, и что у нас нет своей культуры. Я стоял рядом с ними, хорошо слышал, и это меня страшно обидело. Я решил доказать им обратное и построить самую красивую часовню, с настоящим иконостасом в сербско-византийском стиле.»

      Так и было. Самойлов проектировал иконостас с элементами резьбы по дереву, иконами, подсвечниками и остальным, согласно размерам пустого барака, полученного им для часовни. Он вместе с товарищами покупал ветхие дубовые косяки и инструменты, расплачиваясь за них сигаретами, кофе и шоколадом из посылок, которые им присылали из дома. Друзья-заключенные помогли ему сделать иконостас. Он написал Христа с веревкой на руках, но разорванной, как символ их надежды на освобождение. После освобождения иконостас был поставлен в часовне на Центральном кладбище в Белграде. Сегодня он под защитой ЮНЕСКО.

     

      Вернувшись в Белград, Самойлов продолжил делать то же, что и до войны, - украшать города и учить своих будущих коллег. Преподавал Архитектонику с историей искусства, Народную архитектуру и искусство, Свободное рисование, Живопись акварелью и Архитектурную акустику. Ушел на пенсию, не проведя ни дня на больничном. Умер в 1989 году.

     


Комментарии (1)