Во внеконкурсной программе Венецианского кинофестиваля состоялась премьера полиптиха "All the Invisible Children" ("Все невидимые дети"), в создании которого приняли участие восемь режиссеров из разных стран. Одним из участников проекта стал Эмир Кустурица - автор "Подполья" и "Времени цыган", любимец фестивальной публики, который настолько привык получать награды, что был страшно обижен, когда в прошлом году в Канне Квентин Тарантино обошел вниманием его "Жизнь как чудо". С Эмиром Кустурицей побеседовала корреспондент "Известий"
Анна Федина.
известия: Вы отнеслись к проекту гораздо легкомысленнее ваших коллег по фильму.
Эмир Кустурица: Как всегда. Жизнь не такая серьезная и сложная штука, как всем кажется. К тому же какую историю ты бы ни хотел рассказать, ты должен разместить ее в плоскости света и тьмы, а потом своим фильмом помочь зрителю преодолеть эту тьму. Поэтому лучше всего отображать реальность в жанре трагикомедии. Людей нужно заставлять смеяться, иначе их и палкой в кинотеатр не загонишь.
известия: Вы любите повторять, что кино не может изменить мир. Но какова же тогда цель "Всех невидимых детей"?
Кустурица: Доставить зрителю удовольствие, помочь ему взглянуть на мир веселее. Это главная цель моих фильмов. Кино оказывает большое влияние на человека, например, телевизионную передачу мы забываем почти сразу, а увиденную ленту - нет. А раз так, то надо пользоваться могуществом кинематографа, чтобы донести до зрителя всю красоту и радость жизни. Сам я, можете мне не верить, ужасно депрессивный человек. Так вот, хочется хоть кому-то помочь избавиться от грустных мыслей.
известия: Разве первоочередной в полиптихе не была задача привлечь общественность к проблемам детей?
Кустурица: Ну, это уже идеология, и в моих фильмах она присутствует постольку-поскольку.
известия: Вы вкладывали какое-то символическое значение в название "Blue Gypsy" ("Голубой цыган")?
Кустурица: Blue Gypsy - это "цыган с голубыми глазами". Я могу пофантазировать и сказать, что, следовательно, мой герой - не обычный цыганенок и что рядовые представители его народа никогда так не поступили бы.
известия: Будь вы на месте своего героя, вы приняли бы такое же решение?
Кустурица: Абсолютно. Но дело не только во мне - согласно статистике, большинство подростков, чье детство прошло в тюрьме, возвращаются туда, потому что просто не знают, куда им идти. Да и принимать решения их никто не учил, а за решеткой этого не требуется. Поэтому летом они гуляют на свободе, а зимой обязательно совершают какое-нибудь небольшое преступление - украдут что-то, например - и отправляются зимовать на нары.
известия: Две из семи короткометражек посвящены войне. Почему вы на этот раз обошли эту тему стороной?
Кустурица: Я уже снял столько фильмов о войне, что можно и еще о чем-нибудь картину снять. В моем творчестве наступил период мира.
известия: Сложно было снимать 20-минутную картину?
Кустурица: Сначала я был ужасно напуган, потому что даже из института я выпускался с 50-минутным фильмом. А было это 27 лет назад. К тому же никто не знает, что такое короткометражная лента: она может длиться от 5 минут до часа, рассказывать о чем угодно - и все равно будет называться короткометражкой. А потом я понял, что история начнется в тюрьме и закончится там же, и все проблемы сразу отпали.
известия: Вы общались с коллегами во время работы над полиптихом?
Кустурица: Нет, мы впервые увидели, что у каждого из нас получилось, только здесь, в Венеции. И я даже рад, что не знал, какие короткометражки снимают мои партнеры по фильму. Уж больно непохожими получились все работы.
известия: В вашем фильме вновь фигурируют музыка, футбол, животные.
Кустурица: Я развиваю эти темы, чтобы сделать подкоп под кинематограф, его стандарты и законы. Мне нравится эклектика: она, с одной стороны, абсолютно индивидуальна, а с другой - понятна самому широкому кругу людей. Ранний рок-н-ролл был именно таким.
известия: После того как вы побывали председателем жюри Каннского фестиваля, вам стал понятнее принцип определения победителя?
Кустурица: Да, теперь я не буду удивляться, если лучшая картина останется без награды. Дело в том, что призы присуждают действительно коллегиально и иногда восьми разным людям бывает очень сложно настроиться на одну волну и признать превосходство какого-то фильма. Кстати, нам в Канне очень повезло: у нас было пять работ, каждая из которых была достойна "Пальмовой ветви". Гораздо хуже, когда хорошая картина в конкурсе всего одна, а приз получает какая-то дребедень, потому что кому-то из членов жюри захотелось соригинальничать.
известия: Вы пробовали снимать кино в Голливуде. Нет желания вернуться в Штаты?
Кустурица: Я готов рассматривать любые предложения, но пока что во всех проектах, с которыми я знакомился, для Эмира Кустурицы место оставалось только в титрах. Голливуд, каким он представляется мне сейчас, слишком агрессивен, поверхностен и прямолинеен, чтобы я мог найти себе там уголок.
известия: Вы все еще преподаете режиссуру в Колумбийском университете?
Кустурица: Нет, теперь я периодически набираю учеников в своей деревне в Сербии.
известия: Насколько активное участие вы принимали в ее строительстве?
Кустурица: Я сам ее проектировал и сам же гвозди заколачивал. Не без помощников, конечно. Она похожа на средневековый деревянный сербский город, которого на этом месте никогда не было, но все верят, что когда-то он существовал.
известия: Кто живет в вашей деревне?
Кустурица: Я. Когда я ее строил, то решил, что демократия мне не подходит. В демократических государствах горожане выбирают себе мэра, в моей деревне я выбираю себе жителей.
известия: Почему для своего нового документального фильма вы выбрали Марадону?
Кустурица: Потому что, несмотря на все свои победы, он так и не стал богатеньким подонком. К тому же он непревзойденный футболист: вот так за один проход обойти шесть-семь игроков ни до, ни после него никто не мог. Лучшие годы его карьеры ознаменовали собой пик индивидуальности в футболе. Вы не представляете, как я торжествовал, когда Марадона вывел бразильцев в чемпионы. Во время того гениального слалома он оставил позади себя не просто шестерых брутальных англичан, он показал кукиш Марии Кровавой и Елизавете Английской, Тони Блэру и Маргарет Тэтчер.
известия: Как вы с ним познакомились?
Кустурица: Я долго пытался с ним встретиться, но его агенты постоянно мне отказывали. А потом он посмотрел "Черную кошку, белого кота", влюбился в эту картину и с удивлением обнаружил, что тот, кто так упорно добивался его внимания, оказывается, его любимый режиссер.
известия: Когда выйдет ваш новый художественный фильм?
Кустурица: На следующий год. В основе лежит история, которую я услышал у себя в деревне. Называться фильм будет "Promise Me" ("Обещай мне") и расскажет об умирающем деде, который посылает внука в город, чтобы тот сделал три вещи: продал корову, купил икону и нашел женщину.
известия: Кому?
Кустурица: Дедушке. Тьфу, черт, внуку!
известия: Вы часто снимаете фильмы на основе рассказанных кем-то случаев. Где вы находите столько людей с необыкновенными историями?
Кустурица: Я веду очень активную жизнь, постоянно общаюсь с людьми. К тому же я ужасно любопытный.
известия: То есть с вами легко заговорить на улице?
Кустурица: Да. Если я на улице.
Выжали слезу На Мостре показались "Все невидимые дети"
Восемь режиссеров из семи разных стран: Мэхди Шареф, Спайк Ли, Эмир Кустурица, Джордан и Ридли Скотт, Стефано Венерузо, Джон Ву и Катя Ланд представили в Венеции полиптих "All the Invisible Children" - набор зарисовок о страданиях невинных созданий. Напомним, что до них подобную работу в одиночку выполнил знаменитый русский скульптор Михаил Шемякин, украсивший Болотную площадь композицией "Дети - жертвы пороков взрослых".
Среди авторов "Всех невидимых детей" наиболее известны: Эмир Кустурица и Ридли Скотт, а также Спайк Ли и Джон Ву. Собственно, если бы продюсеры ограничились только их короткометражками, фильм не утратил бы своего остросоциального смысла, зато стал бы показателен с точки зрения подхода прославленных режиссеров к поставленной задаче - снять 20-минутку о волнующей их проблеме, которая напрямую затрагивает детей.
Американец Ли прост и прям, как палач: ребром ставит вопрос, кто виноват в том, что дети болеют СПИДом, и однозначно на него отвечает: взрослые, которые насилуют малолетних, приучают их к наркотикам или просто передают малышам ВИЧ при рождении. Китаец Джон Ву, знаменитый своими кровавыми боевиками, неожиданно сентиментален. Его история о трудной судьбе двух девочек, одна из которых играет на белом рояле, а другая продает цветы на перекрестках, убедит вас, что слезы, которые вы проливали во время просмотра сериала "Богатые тоже плачут", - это были еще цветочки.
Неоднозначную трактовку темы предложили только Ридли Скотт и Эмир Кустурица: не деля детей и взрослых на два противоборствующих лагеря, они тонко намекнули, что проблемы и у тех, и у других одни и те же. Так, герой короткометражки Скоттов (в работе Ридли помогала его дочь Джордан) - фотограф, который никак не может оправиться от испытанного на войне эмоционального потрясения, а потому мысленно возвращается в детство. Там тоже была война, но относился он к ней тогда как-то легче.
Вне конкуренции оказался Эмир Кустурица, который в свойственной ему манере - с шутками, цыганами, песнями, плясками, невестой, упавшей на гроб, индюком и футболом - повторил веками проверенную мысль, что мир - тюрьма и за колючей проволокой свободы временами больше, чем за пределами зоны. Жаль только, что капелька кинематографа, которую режиссер внес в полиптих, не смогла подсластить бочку социальной рекламы под названием "Все невидимые дети".
Творение Спайка Ли и компании стоит сделать обязательным к просмотру в развитых странах, дабы не дать их жителям погрязнуть в эгоистичном покое. Но брать деньги за удовольствие лицезреть "Всех невидимых детей" бессовестно. Конечно, все мы, во всяком случае женское население Земли, иногда не прочь всласть поплакать, но бесцеремонно выжимать из зрителя слезы, ничего не предлагая взамен (хотя бы поющую в темноте Бьорк или исчезающего в пучине ДиКаприо), - это уже не искусство, а откровенный грабеж.
