"Брат названый, гей, Иван Косанчич,
ты разведал войско ли у турок?
Велико ли турецкое войско?
Можем ли мы с турками сразиться?
Можем ли мы ворога осилить?"
Отвечает Иван побратиму:
"Брат любимый, Милош мой Обилич,
я разведал турецкое войско,
велика, брат, у тех турок сила:
коли солью все мы обернемся,
обед туркам посолить не хватит!
Вот уж полных пятнадцать денечков,
как скачу я по турецким ордам
и ни края не вижу, ни счета,
от Мрамора до Явора Суха,
от Явора, братец, до Сазлии,
от Сазлии до Чемер-Чуприи,
от Чуприи до града Звечана,
от Звечана, братец, до Чечана,
от Чечана до гор до высоких --
все турецкой придавлено силой:
конь за конем, юнак за юнаком,
что лес темный копья боевые,
а знамена точно в небе тучи,
а шатры их точно белы снеги;
ежли б дождик там пролился с неба,
ни за что бы не достал землицы,
только б кони да бойцы намокли.
Мурат вышел на Мазгит на поле,
захватил он и Лаб, и Ситницу".
Снова Милош Обилич с вопросом:
"Так, Иване, побратим любимый,
а скажи мне, где шатер Мурата?
Я поклялся нынче Лазарь-князю,
что зарежу самого Мурата
и на глотку наступлю ногою".
Но Косанчич говорит на это:
"Ты в уме ли, побратим любимый!
Ведь шатер тот сильного Мурата
посредине табора поставлен;
если б крылья ты имел сокольи,
если б рухнул из ясного неба,
твое мясо перья б не подняли".
Тогда Милош заклинает брата:
"Ох, Иване, побратим любимый,
не родня мне, а совсем как родич!
Ты об этом не поведай князю,
чтобы князя нам не потревожить
и все войско нам не всполошить бы;
ну а лучше так скажи ты князю:
хоть у турок великое войско,
но сразиться мы сумеем с ними
и легко их одолеть мы сможем;
ведь у турок нет юнаков в войске,
только ходжи да хаджии-старцы,
подметалы да юнцы-торговцы,
они боя сроду не видали,
за кормежку сюда подрядились;
коль у турок есть какое войско,
это войско тяжко разболелось,
разболелось кровавым поносом,
добры кони тоже заболели,
они конским заболели сапом".
