Гордана Наумович сорок лет преподаёт русский язык в Сербии. За это время она написала несколько интересных учебников русского языка. Когда она приезжает на международные конкурсы или семинары, то всегда везёт с собой свои учебники. Коллеги расхватывают их для собственных библиотек. В чём их особенность?
— Скажите, как Вы начали писать?
— Ну, знаете! Если вы проработаете тридцать девять лет по очень плохим учебникам и утомите своих учеников, вы тоже захотите написать что-то получше! Чувствуя, что какие-то задания принимаются студентами очень хорошо, я хранила их годами. Я сказала себе:«Пусть им будет интересно учиться». Задания в анекдотах, в кроссвордах могут быть в то же время очень серьёзной работой. Как обычно в учебниках? «Выучите двадцать названий овощей и двадцать — фруктов». А я сделала кроссворд: «Найдите пятнадцать названий овощей и пятнадцать — фруктов». Они считают это за игру, но находят ответ и быстрее запоминают слова, чем если бы заучивали их наизусть.
— Это понятно. Человек ведь учится играя.
— У меня много головоломок и шахматных партий. Потом очень трудно писать числительные нашим студентам — и какие-то задания я дала в форме игр, чтобы они запомнили эти числительные. Я бы могла вам показать, но у меня опять забрали все учебники! Я привезла с собой десять штук, и ваши профессора всё у меня позабирали. Сам председатель конкурса «Лучший учитель русского языка» забрал два!
— Вы ему подарили?
— Забрал! Я получила самые высокие оценки за презентации, которые сделала из своих учебников. Они цветные, они весёлые. Я сфотографировала своих учеников, их награды. Потому что они будущие повара-кондитеры. У них сказочная работа. Представьте себе, на соревнованиях они делают целые города из еды.
— Они увлечены своим, а Вы увлекаете их своим — русским языком.
— Это так. Ведь я над каждым учебником работала четыре года. Заканчивала очередной учебник во время бомбардировки. Сидела на полу. Компьютер, чтобы не слетел со стола из-за детонации, тоже стоял на полу. Я работала. Вела войну за русский язык. Было ужасно... Я хотела, чтобы этот учебник именно во время бомбардировки был окончен. А левой рукой держала окно — под ним спала дочка. Держала, чтобы стекло не рассыпалось. И сейчас — представьте себе! — в мои года я проезжаю сто пятьдесят километров три раза в неделю. Я живу в Белграде, а работаю в городе Пожаревац. Он находится в 83 километрах.
— Почему так получилось?
— Потому что выгнали русский язык из города. Из школ. Вообще нигде не изучается русский язык на школьном уровне. В Пожареваце образовалось Общество сербско-русской дружбы. Там есть взрослые, которые любят учиться, и они искали способ учить русский язык.
— Нашли Вас?
— Не нашли. Просто никто не хотел ехать из Белграда. А я болею своей работой. И сама решила ездить к ним три раза в неделю. Преподавать. И они, мои курсисты, даже сняли фильм по моему сценарию и получили первую премию на международном кинофестивале.
— Так Вы миссионер?
— Мне кажется, что да. Мне кажется, что русские должны держать на ладони меня и мой труд. Я как лев. Сражаюсь. Пишу запросы в Министерство просвещения Сербии, возмущаюсь тем, почему они вытесняют русский язык из школ в пользу немецкого и китайского. Я иду в университет и говорю: «Прочитала в газете, что университет ищет двух преподавателей китайского языка, а почему у вас русского нет, даже факультативно?»
— Значит, студенты не хотят учить русский?
— Как это не хотят? В Сербии любят русский. Но это государство хочет в Евросоюз, и такая позиция — это цена, которую оно платит, чтобы войти в Евросоюз. Русского языка становится всё меньше. Кто виноват? У вас нет денег. А немцы приглашают на каникулы детей бесплатно. Они в подарок каждой начальной школе строят бассейны и спортплощадки или дарят компьютеры либо оборудование для кабинета биологии.
Любовь надо хранить, любовь надо поддерживать, чтобы были силы любить и дальше. Пусть дадут только книжки, ничего кроме книг, хоть по одной книге в год для учителей русского языка за рубежом. По этим книгам мы продолжим работать. Дайте хоть одну книгу! Как в благодарность за работу по сохранению русского языка. А мне их не дают.
— Неужели никто не ценит Вашей работы в Сербии?
— Нет, почему же? В Белграде мне вручили орден. За сохранение русского языка. Значит, есть кто-то, кто знает, сколько я за сорок лет сделала. По моим учебникам работают в российском Севастополе, в Белградском университете. Если бы эти книги были плохими, зачем бы они их брали?
Кстати, когда академик Костомаров увидел в 2011 году мои учебники, он сказал: «Уважаемые коллеги! Все вы приехали с теорией. Только из Сербии привезли то, о чём вы десять лет только говорите! Вот посмотрите, какие учебники должны быть!»
— Что нужно, чтобы у русского языка в Сербии появилось будущее?
— Нужна хорошая пропаганда русского языка. Нужно много русских фильмов, много телеканалов. Просто надо ежедневно засыпать людей русской музыкой, русским фольклором, концертами. Только так. Надо приглашать сербов на семинары, которые оплачивает Россия. Все русские профессора за мои сорок лет работы приезжали к нам в Белград и вели какие-то семинары — полезные, полуполезные и совершенно бесполезные. Но если я всё время прихожу и прихожу к тебе в гости, когда же ты наконец скажешь: «Безобразие! Почему ты сама не пригласишь меня к себе?»
