Главная страница

Мы в соцсетях











Песни родной Сербии







.......................




/24.10.2019/

Путь на войну

Источник: Александр Кравченко

Весной 1992 года я вернулся из армии. Мне тогда было 20 лет, и в газете я прочитал объявление о том,  что в моем городе Караганде создается Казачье Общество. Я сразу же туда вступил и через некоторое время мне поручили заниматься коммерческими делами.

     

Приходилось ездить  в Санкт-Петербург,  покупать там товар,  привозить в свой город и продавать. Вся коммерческая деятельность Карагандинского Казачьего Общества  строилась на связях с казаками Невской станицы  Санкт-Петербурга, которую тогда возглавлял атаман Борис Алмазов.  Общаясь с  Питерскими казаками, я познакомился с  теми, кто  воевал в Приднестровье. Добровольцев, вернувшихся из Приднестровья, а потом из Абхазии было очень много, но близко я сошелся с двумя из них – Валерой Гаврилиным и Андреем из Подмосковья.

     

 В октябре месяце, я тогда находился в Петербурге в очередной командировке по коммерческим делам. В Невской станице появился некий таинственный господин. Он был одет в черный плащ и обладал роскошными черными усами. Общаться с ним начал Валера. Он какое-то время разговаривал с ним наедине. После  их разговора  Валера сказал, что этот господин приехал из Югославии набирать добровольцев на войну.

     

Эта новость меня поразила. Потому что еще с 1991 года я внимательно следил за новостями из Югославии, где разворачивалась полномасштабная война, и мне было очень не по себе из-за того,  что моя страна занимала антисербскую позицию. Валера сказал, что он готов поехать в Югославию, и я после недолгих раздумий решил ехать с ним.  Заниматься коммерческими делами мне было не очень интересно, а перспектива оказаться на войне, тем более праведной, помогать своим братьям по вере и крови,  меня очень вдохновляла.

     

Для меня было очень важно, как казаку непременно  повоевать. Думалось мне не воевавший казак не совсем казаком является. В конце 80-х, когда я был юношей, шла война в Афганистане и афганцы для меня были воплощением мужественности. Мне  очень хотелось попасть в Афганистан, в этом смысле, конечно, я был исключением, но, правда, не редким.  Наши войска ушли из Афганистана в восемьдесят девятом году  и, казалось, что вот это последняя война, которую переживает наш народ. Всё в мире изменится к лучшему, напряженность уйдёт, идеологические разногласия останутся в прошлом. Казалось,  наступает время разумного подхода к жизни. К сожалению, это было наивное заблуждение. Очень скоро войны и конфликты захлестнули нашу страну, и вот в Югославии уже идёт кровавая война. И  я как казак должен  обязательно  быть на этой войне, как доброволец. Так поступали  всегда русские люди.  Сегодня  мало кто это поймет, но я искренен в своих мыслях тогда и сейчас.

     

Таинственный господин с черными усами принялся нас всячески опекать. Прежде всего, нам стали делать загранпаспорта, при этом надо отметить, что это все было довольно сомнительно в плане законности. Например, у Валеры Гаврилина не было внутреннего паспорта, а я был жителем Казахстана, а паспорта нам делали в Москве и при том в министерстве иностранных дел, по крайней мере, на паспортах выданных нам примерно через месяц стояла печать министерства иностранных дел РСФСР. По всей видимости,  паспорта делались через какую-то  туристическую фирму,  которые в тот период стали активно появляться. Я отдал свой паспорт, сфотографировался и стал ждать.

     

Ожидание продлилось,  как я уже сказал чуть больше месяца. За это время я съездил домой, естественно родным я не сказал, куда я собрался. Я объявил им, что еду в Болгарию на заработки. Коммерческие дела, которые я вел,  передал  своим казакам в г. Караганде.

     

Вернувшись в Петербург, я поступил в полное распоряжение людей занимавшихся подготовкой и отправкой добровольцев в Сербию. В Петербурге нас опекал Юрий Беляев. Он тогда был начальником охраны довольно известной фирмы «Рубикон». Его стараниями меня, Валеру и Андрея разместили в одном из студенческих общежитий  Санкт-Петербурга. Беляев нам выдавал небольшие деньги на пропитание. Мы прожили в городе еще 2-3 недели. 

     

На протяжении всего  ожидания отправки в Сербию, вдохновенные чувства не оставляли меня. Хотелось быстрее встать в ряды сербской армии, не терпелось стать настоящим русским добровольцем. Мои юношеские мечты  так неожиданно воплощались в жизнь, и не просто воплощались, а приобретали какой-то удивительный сказочный смысл. Ведь я иду воевать за братьев славян и воевать как доброволец,  под нашими национальными символами.

     

Очень я переживал, что война может закончиться без нашего участия.  В это время приходило много известий о громких победах сербов в Боснии.  Не мог я и предположить тогда, что война  продлится  еще три года.

     

В Москву нас отправили в начале ноября 1992 года. Сразу по приезде в Москву  мы встретились на ст. метро Шаболовка с другим таинственным господином.  На встречу с ним нас привез первый таинственный господин из Петербурга, который нас сопровождал при поездке в Москву. Тот, который с нами встретился на ст. метро Шаболовка, человек, в общем — то известный, но имени я здесь называть не буду.

     

После недолгих переговоров мы отправились ночевать на один из Московских вокзалов, не могу точно вспомнить, как он назывался. Там мы провели ночь в гостевых вагонах. Нам еще предстояло пробыть в Москве некоторое время, и поэтому необходимо было найти место для проживания. Валера предложил студенческую гостиницу в Подмосковном поселке Тарасовка, куда мы и отправились.

     

В Москве мы пробыли примерно две недели. За это время нам подготовили паспорта, ваучеры и купили билеты на поезд Москва-Белград. Время ожидания и наше житие в поселке Тарасовка  мне всегда вспоминается с удовольствием.  В начале ноября 1992 года  стояла чудная зимняя погода. Восприятие ее усиливалось нашим пребыванием в Подмосковье. Вспоминается белоснежный чистый снег, русские домики, красивый храм на берегу Клязьмы, Родина нас провожала настоящей русской зимой.

     

Имея на  руках все необходимое, мы рано утром покинули Тарасовку и направились на Киевский вокзал. Кроме документов наши опекуны  дали нам бинокль, две портупеи и книгу Солоневича «Народная монархия». Нас было трое, а портупей было всего две. Мы бросили жребий, и одна из них досталась мне. Впоследствии я щеголял в русском офицерском ремне в Боснии.

     

На Киевском вокзале мы сели в международный  вагон поезда Москва-Белград, именуемый так же «Пушкин». Купе, в котором мы оказались, нас несколько удивило. Оно было рассчитано на трех человек  и имело умывальник.  Сама поездка прошла без особых приключений. Денег у нас не было. На последние мы купили продуктов —  рыбных консервы с перловой кашей и хлеба, которых нам, в общем, то и не хватило. Отсутствие денег привело в недоумение пограничников и таможенников в г. Чоп. Нас попросили выйти из купе и два офицера произвели доскональный осмотр наших вещей и самого купе, вплоть до того что откручивали панели на потолке и стенах. Ничего не найдя  один из пограничников задал вопрос, как же мы едем за границу без денег, на что Валера с важным видом ответил, показывая ваучер, что у нас все оплачено в Белграде и нам деньги не нужны.

     

Утром после пересечения венгерской границы  мы увидели  благословенную Сербию, к которой так давно стремилась моя душа. За окнами вагона расстилалась равнина с ухоженными полями, садами, красивыми домиками. Здесь для нас начиналась та самая Сербия, за которую мы ехали воевать.

     

В Белград поезд приехал к 9 часам утра. Выходили мы из вагона с некоторой неуверенностью, кто нас встретит?, как мы будем общаться?

     

На выходе из вагона стоял единственный встречающий. Это был некий господин выше среднего роста, хорошо по европейский одетый, отличительной чертой которого была черная борода. И еще мне запомнились его глаза – веселые и доброжелательные. В последствии  я приметил, что именно такое выражение глаз, фактически присутствует у всех сербов, которые общаются с русскими. После неловкой паузы, которую разрешил Валера, мы поступили в полное распоряжение этого человека с бородой. Мы показали ему книгу Солоневича «Народная монархия», которую нам передали опекуны в Москве, чтобы подтвердить, что мы свои.  Я так и некогда не узнал его настоящего имени, хотя в последствии мы с ним довольно часто общались.

     

Он представился как Брада, по русски это значит борода. Так его  и дальше все называли. Брада повел нас через железнодорожный вокзал на одну из прилегающих к нему Белградскую улицу. Мы пересекли широкую площадь перед вокзалом и стали подниматься вверх по улице. В ближайшем ларьке Валера купил пачку сигарет. Он заплатил за бело-красную пачку «Божура» один доллар. Этот доллар был последними нашими деньгами, которые к тому же Валера заработал по дороге, взяв на хранение в поезде у одного македонца три пуховика. Тогда сербская столица нам показался городом с восточным колоритом, чувствовался запах кофе, на уличный павильонах на жарили мясо на гриле, слышалась восточная музыка, которую мы могли принять тогда за азербайджанскую.

     

 Вскоре мы зашли в здание гостиницы «Белград», Брада подошел к стойке регистрации, а мы расположились в вестебюле. После завершение неких формальностей связанных с нашими документами Брада отвел нас в наш номер, при этом открывая ключом номер он вытащил пистолет и всем своим видом выражал готовность вступить в бой с вероятным противником. В номере правда никого не оказалось, но его действия конечно-же подействовали на нас.

     

Номер в котором мы должны были заселиться был светлым, красивым и вообще сильно отличался от тех общежитий, в которых мы провели последний месяц.

     

Оставив сумки в номере мы спустились в вниз в ресторан, после того как мы все четверо сели за стол к нам подошли официанты и стали ставить столовые приборы. Разговор с  Брадой особенно не клеился из-за языкового барьера.  Поэтому мы сосредоточились на еде. Тем более что все были голодны. В Сербии мы ели первый раз, поэтому все что нас окружало вызывало большой интерес.

     

С начало нам предложили кофе с молоком, яйца, сыр, бутербродный маргарин и каймак (некая помесь сыра, масла и сметаны) соленая на вкус и очень питательная. Все это было довольно в очень большом количестве и поэтому мы предположили, что этим и ограничиться наш завтрак. Однако после того как мы довольно быстро съели предложенное нам, официант на тележке привез нам главное блюдо, которое нас особенно удивило. Очистив стол, официант расставил тарелки и стал в них некое подобие жидкого супа или даже бульона. Мы так же быстро расправились с этим блюдом, хотя голода уже не ощущали. Затем убрав тарелки официант поставил перед нами довольно большую порцию некого мясного блюда, по всей видимости отбивной, размером  которого мы были поражены. Отбивная занимала всю поверхность тарелки, была поджарена и выглядела очень аппетитно. К дополнению к отбивной в тарелке было совсем немного помфрита. В качестве салата был печенный болгарский перец. Не без труда  мы справились с последним блюдом нашего обеда-завтрака. Брада затем предложил нам сладкое или что-нибудь попить, при этом попытался нам объяснить, что алкоголь нам пить нельзя. Мы же в свою очередь выяснили, что пиво в данном случае алкогольным напитком не считается. Мы заказали по бутылке пива. Обед наш заканчивался. Брада сказал нам, что он должен идти  по делам, но вечером он нас навестит. Затем к нам подошел официант и Брада подписал некий счет, видимо за обед. Брада нам сказал, что мы должны в определенное время приходить в ресторан на завтрак, обед и ужин. В качестве оплаты мы должны лишь были подписывать счета. По нашему общему решению право подписи мы предоставили Валерию Гаврилину. Так начался наш первый день в  Сербии.

     

Из гостиницы мы практически не выходили, единственный раз с Валерой мы прошлись по прилегающей к ней улице.

     

 Вечером нас посетил Брада, мы вместе ужинали, затем в номере он нам немного рассказал о наших отрядах в Боснии. Он рассказывал про бои, про погибшего добровольца, показывал на карте где находиться Вышеград, куда нам предстояло ехать и город Требенье, где находился первый добровольческий отряд. На следующей день Брада привел в гостиницу еще двух добровольцев, одного звали Михаил, другого Игорь.

     

Михаил воевал летом в Приднестровье и имел ранение. Пуля ему попала в щеку и вышла из другой, оставив рваную рану. На следующий день  нам предстояло  уехать в Боснию.

     

 Утром в гостиницу приехал серб по имени Буца. Брада указал ему на меня и мы вместе с Буцей, выйдя из гостиницы, сели в его машину. Остальные ребята были отправлены в Боснию на такси.

     

Нас довольно сильно удивляло — сколько на нас в первые дни было потрачено денег – гостиница, обильные обеды, такси. Все это нам казалось очень странным с одной  стороны, а с другой стороны вселяло в нас ложные предположения о финансовых возможностях сербов. Вскоре выяснилось, что у сербов действительно не простая ситуация с финансами, а объяснить их «расточительность» в первые дни нашего пребывания можно различием курса динара по отношению к твердым валютам, так как в то время в Сербии начиналась гиперинфляция. А цены на товары и услуги искуственно сдерживались, поэтому обладая небольшим запасом долларов или немецких марок можно было себе многое позволить в то время в Сербии. Отмечу, что добровольцы прибывшие до нас и после нас имели куда более скромный прием.

     

При пересечении границы между Сербией и Сербской Боснией мы впервые увидели страну, в которой идет война. Здесь все очень сильно отличалось от мирной Сербии.  Ясно было, что где-то рядом уже идут бои.

     

Вышеград был  погружен в полнейшую темноту, электричество было не везде, а там где оно  было, применялась светомаскировка, город в то время обстреливался из миномётов. Нас подвезли к зданию, где располагался штаб, пункт связи, склад, столовая и казарма. До войны здесь была школа. Здесь освещение было. На втором этаже в одной из комнат  жили русские добровольцы Второго русского добровольческого отряда, их было всего 5: Ас – командир, Андрей Неменко, Игорь Гиркин, Валера Быков и Слава. Все были молодые, красивые и какие-то вдохновенные. К нам новоприбывшим отнеслись очень радушно. В душе своей я ликовал – вот они настоящие добровольцы красивые и благородные, как будто сошедшие со страниц старых книг. Счастье переполняло меня, ведь теперь я стану одним из них.

     

 

     
г. Караганда в начале 1990-х годов
     
     
Улица Фонтанка в Санкт-Петербурге. Здесь в 1992 году находилась Невская станица.
     
     
Борис Алмазов в 1992 году атаман Невской станицы.
     
     
Валерий Гаврилин на войне 1994 год
     
     
Подмосковная Тарасовка
     
     
Киевский вокзал в начале 1990-х годов
     
     
Гостиница «Белград» в сербской столице.
     
     
Вышеград. Мост на Дрине. 1992г.
     

 

     
     
     
     
 
     



Просмотров: 808