Родился Александр 5 августа 1873 года в селе Виницка близ г. Бераны, Черногория. Маленький мальчик рос в родовом имении, и был потомком древнего прославленного рода Саичичей. Начальную школу Лексо окончил в Цетинье, и, пользуясь покровительством князя Николы, получил блестящее образование. Перебравшись в Хорватию, Саичич продолжил свое обучение в г. Дубровнике, где с отличием окончил Гимназию. С детских лет Александр, идя по стопам своих великих предков, мечтал о карьере военного. Картины героических битв и триумфальных побед над врагом постоянно будили воображение молодого человека. Оставаясь верным своим жизненным идеалам, он четко видел цель своей жизни, и, не сворачивая, шел по намеченному пути. Вскоре, он покидает Дубровник, и отправляется в Белград, где поступает в Пехотную школу младших офицеров. Саичич обладал незаурядным умом и отличной физической подготовкой, поэтому всегда был на хорошем счету у преподавателей школы. По окончании Пехотной школы Лексо в течение трех лет проходил военную практику в должности адъютанта бригады Васоевичей в Черногории. Рассказы о его ловкости и физическом мастерстве передавались из уст в уста. Действительно, молодой офицер демонстрировал настоящие чудеса верховой езды. Очевидцы, с неподдельным восторгом делились историями со своими несведущими собеседниками о невероятных талантах молодого Саичича. Говорили, что он устраивал настоящие акробатические этюды, так, оседлав на полном скаку своего коня, он спокойно переворачивался в седле, и даже мог пролезть под ним, не сбавляя скорости. В местечке Ластовицы до сих пор пастухи рассказывают легенды о ловком сербе, который на своем боевом коне мог преодолевать любые препятствия. И, чтобы никто не смог усомниться в правоте их слов, указывают на два огромных, более шести метров в высоту, камня, которые с легкостью перепрыгнул Лексо Саичич.
Помимо прочих талантов Александр обладал непревзойденным искусством фехтования. По характеру он был открытым и слегка наивным, но, в то же время, горделивым и весьма ранимым человеком. Он всегда был готов помочь слабому, и протянуть руку помощи нуждающемуся, но, никогда не позволял себе мириться с несправедливостью, и не прощал насмешек над собой. Однажды брат его дяди Мила прилюдно отпустил в адрес юноши не очень уместную шутку, реакция черногорца последовала незамедлительно. Он обыкновенной палкой выбил у обидчика клинок из рук, и молниеносным движением, которое мало кто успел заметить, срезал саблей верхнюю пуговицу рубахи прямо под горлом неудачливого шутника. После чего, у последнего пропала всякая охота до подобного рода шуток. Еще в Цетинье, учась в Гимназии, Лексо случайно подорвал авторитет именитого итальянского преподавателя, обучавшего воспитанников фехтованию. На импровизированной дуэли он, после серии выпадов, ловко выбил у итальянца его саблю, и обратил мастера в позорное бегство, показав всем его некомпетентность в искусстве владения холодным оружием.
Не останавливаясь на достигнутом, и желая, еще больше преуспеть в военном деле, он отправляется в Константинополь, где, около трех лет в чине поручика турецкой гвардии продолжает оттачивать свое мастерство. Добившись определенных успехов на этом поприще, Саичич решает посетить Российскую империю. Так вышло, что его прибытие на российские просторы в феврале 1904 года совпало с началом русско-японской войны. Для горячего черногорца это был шанс проверить свои навыки и умения на деле. Не задумываясь, он записался в черногорский отряд в составе русской армии. Пути Господни неисповедимы, довелось Александру служить в отряде под командованием легендарного соотечественника полковника Йована Поповича-Липоваца, имя которого уже гремело на всю Россию. Саичич был искренне рад находиться под началом такого боевого командира, и чувство гордости переполняло его всякий раз, когда он узнавал новые подробности о боевых подвигах своего земляка. Никто не знал, как он хотел быть похожим на этого бесстрашного человека, горделивая осанка которого выдавала в нем истинного борца и героя с невообразимым чувством собственного достоинства. Не знал и Саичич, что вскоре ему представится шанс в ореоле славы навечно войти в историю.
Шел 1905 год, разгар русско-японской войны, русская армия стояла в Восточной Манчжурии на Сыпингайских позициях. Предстояла великая битва. Мужественные воины, сидя в сырых от утренней росы окопах, готовились к кровопролитной схватке. В воздухе повисла гробовая тишина, и никто в тот миг не смел, нарушить ее. Вдруг, от, едва видимой в зыбком тумане, шеренги вражеского войска отделился всадник, и направился в сторону русских укреплений. На древке его копья развивался белый флаг, это был парламентер. Японцы отправили его в штаб русских войск с необычным для того времени предложением устроить поединок между представителями обоих армий. В эпоху огнестрельного оружия и развитых технологий военной промышленности, японцам еще были присущи средневековые традиции рыцарских турниров.
Один в поле тоже воин
Каким бы ни было удивительным предложение японцев для русского командования, они, выдержав многозначительную паузу, дали положительный ответ. Оставалось найти добровольца для предстоящего поединка. В ответ на призыв, поддержать честь русского оружия, из рядов черногорских отрядов незамедлительно вышел молодой офицер, и с готовностью изъявил желание померяться силами с вражеским дуэлянтом.
- Александар Саичич из Берана, Черногория - резко салютовал он. - Подданный князя Николы, сейчас на службе Его царского величества, я готов выйти на дуэль с ненавистным врагом... (Петар Милатовић, «Двобој у Манџурији. Самураjу на ЦРТУ»).
Штабные офицеры с легкой долей сарказма косились на худощавую фигуру черногорского поручика. Недоверчивый шепот пронесся в их рядах. Однако альтернативных предложений не последовало, и кандидатура Лексо была утверждена. После чего, он немедля отправился подыскивать себе необходимое вооружение. В своем выборе молодой поручик оказался весьма придирчив, если оружие он выбрал почти сразу, то подходящего коня искал довольно-таки долго. Из предложенных ему скакунов, выбор пал лишь на 3-го по счету, который по команде наездника, мог резко менять направление движения, тем самым, давая возможность наезднику избежать атаки противника.
В положенное время Саичич, оседлав своего жеребца, выехал на середину поля, и остановился в ожидании неприятеля. Навстречу ему карьером летел, одетый в тяжелые доспехи, самурай. В глазах окружающих он напоминал неприступную крепость, а черный мех, нацепленный поверх брони, делал его схожим со злобной черной птицей. Поручик пришпорил коня, и ринулся навстречу ужасному самураю. Оба войска замерли в ожидании. Тишину на поле брани нарушал лишь лязг клинков и ржание лошадей. Одна атака следовала за другой, но воины крепко держались в седле. Вдруг Лексо почувствовал, как обожгло его лоб, и липкая и теплая влага начала застилать ему глаза. Почти наугад он рассек воздух своей саблей, и услышал где-то рядом чуть слышный вскрик. Сквозь багровую пелену он едва заметил, как что-то грузное рухнуло неподалеку на землю, но резвый жеребец уже уносил его прочь от этого места. Превознемогая нестерпимую боль, он резко развернул своего коня, и тут услышал восторженные крики со стороны русского войска. Это его товарищи по оружию изо всех сил приветствовали его. Неподалеку стоял конь его грозного противника, и судорожно рыл копытом землю. Запутавшись в стременах, лежал рядом с ним на земле его мертвый хозяин. Поручик подъехал к поверженному врагу и медленно склонил голову, отдавая последнюю честь японскому самураю. Вся русская армия стояла перед ним по стойке смирно, затем раздался гром аплодисментов и приветственное «Ура!», это был настоящий триумф. Адмирал флота Рождественский первым поздравил героя. Вскоре, в сопровождении почетного конвоя прибыл японский адмирал флота Того Хэйхатиро. Он пристально посмотрел на победителя, и коротко поклонился. Понятия честь и благородство были тогда не пустыми словами.
За свой подвиг Александр Саичич получил звучное прозвище «Муромец». Он осуществил свою давнюю мечту, став героем, и получив всеобщее признание, тем самым, прославив свою родную Черногорию. О большем он и желать не мог. Государь император Николай II лично распорядился, выписать Саичичу пожизненную пенсию в размере 300 рублей ежегодно. Командуя эскадроном Амурского драгунского полка, он с доблестью прошел через всю войну, совершив еще немало подвигов, и дослужился до капитана. За время военной службы он был отмечен высшими боевыми наградами: Орденом Св. Владимира III степени с мечами; орденами Святой Анны I и II степеней; Орденом Святого Станислава II и III степеней (оба с мечами); Орденом Князя Данило Первого IV степени; Серебряной медалью за храбрость и памятной медалью к 50-летию короля Николы, а также Орденом Короны Италии IV степени.
Увенчанный славой, он вернулся в родной Цетинье, где с головой погрузился в гражданскую жизнь. Александр увлекся поэзией, сочиняя стихи, много времени уделял переводам с русского. Жизнь шла своим чередом, вплоть, до злополучного дня 7 апреля 1911 года. В королевском дворце Саичич находился среди приглашенных, когда заметил, что весь четвертый этаж объят пламенем. Не задумываясь о грозящей ему опасности, он бросился в бушевавшее пламя, спасая драгоценные вещи королевской фамилии. Множество редких предметов: подарки черногорским королям от царствующих дворов Европы; картины великих мастеров и ювелирные украшения, представляющие историческую ценность, могли бы бесследно исчезнуть в огне пожара, если бы ни Саичич. Бесстрашный черногорец мужественно боролся с огнем, выбрасывая в окна наследие будущих поколений, пока не понял, что пламя отрезало ему путь к выходу из здания. Тогда, спасаясь от обжигающих языков всепоглощающей стихии, он выпрыгнул через разбитое окно вниз. В результате сильнейшего удара о брусчатую мостовую он сильно повредил обе почки. В Цетиньской больнице имени «Данило I» на 38 году жизни от полученных травм скончался Александр Лексо Саичич.
Два дня спустя, он был похоронен на местном кладбище со всеми подобающими почестями. Со всех уголков Черногории стекалось огромное количество народу, чтобы почтить память своего знаменитого соотечественника. Во главе похоронной процессии, окруженные дворцовой свитой, в полном безмолвии и не сдерживая слез, шествовали король и королева. И кто-то в толпе еле слышно сказал: "Бывает же так - геройски жил, и погиб как герой!".
