Помощь регулярной армии России
Военные действия российской армии на территории Сербии в период первого восстания условно можно поделить на две части. Первая, - это с мая по август 1807 года, до начала переговоров о перемирии в Слободзе. Вторая, - возобновление военных действий весной 1809 года, и до заключения Бухарестского мира 16 мая 1812 года.
Первой частью регулярной российской армии, который вступил на сербскую землю, был сводный отряд под командованием генерала-майора Исаева, который насчитывал всего 1000 человек. Тем не менее, известие об этом совершенно изменило расстановку сил в регионе. По словам самого И.И. Исаева «прибытие войск в здешний край столько впечатлело в турках страх, что они везде, оставя свои стражи, переправлялись на ту сторону Дуная» . Уже 7 мая 1807 года в Крайове он получает письма от находящегося поблизости отряда воеводы Милована Стойковича, который находился уже за рекой. Спустя 10 дней была он выдвинулся из Крайова по направлению к селу Штубнику. Однако, так как ему не удалось наладить должные коммуникации с сербами, генерал-майор И.И. Исаев, отправил два рапорта генерал-лейтенанту А.А. Милорадовичу, действовавшему в Валахии, о своем намерении отступить в Крайов: от 22 мая и 24 мая 1807 года . Узнав об этом, к Константину Родофиникину обратились некие депутаты с просьбой предотвратить отступление и о своем желании помочь переправе русских войск .
Для форсирования Дуная и прикрытия коммуникаций, 5 июня русскими войсками был осуществлен захват крупного укрепленного острова между Правово и Борзо-Паланкой. На рассвете была устроена засада на караван из шести больших судов, которые плыли вдоль берега. К берегу скрытно приблизились две команды: «полковника Карпова с двумя донскими орудиями под прикрытием Олонецкого мушкетерского баталиона одной роты капитана Варсанофьева», расположившиеся ниже по течению, и другая, во главе с самим генерал-майором И.И. Исаевым, так же «с 2 орудиями гарнизонными» и с сотней казаков «при харунжем Попове» . Когда суда оказались между ними, был открыт артиллерийский огонь, одно судно было потоплено, остальные были вынуждены пристать к берегу. Таким образом, в руках у русских войск оказались суда для переправы. На них пехота тут же начала переправляться на укрепленный остров. Неприятель «бежал на приготовленных судах с пушками и дал случай без потери восползоватца укреплением и островом» . Таким образом, по словам И.И. Исаева, русские войска «реке Дунаю в сем расположении сделались хозяева» .
Дальнейшие боевые действия развернулись уже на правом берегу Дуная, когда после переправы отряд генерал-майора И.И. Исаева соединился 17 мая с отрядом Милована Стойковича у с. Штубник. Возле с. Малайницы объединенные войска нанесли поражение туркам и осадили крепость Неготин . 22 мая была попытка 500 османов вырваться из окружения. В своем рапорте И.И. Исаев пишет об истреблении сербами 250 человек из этого числа, и его казаками еще 100. Захвачены были два знамени: «одно – казак Иван Чернышов, другое – арнаут Филлип Баерактар» . Причем победа была одержана с минимальными потерями: «убиты Донского полка моего имени казак один, ранен один, лошадей убито 7, ранен арнаутский капитан Бело, ипсилантьевых казаков 2» . Однако этот военный успех не удалось закрепить. Уже 26 июня И.И. Михельсон в предписании № 717 написал И.И. Исаеву о том, что получено распоряжение Александра I приостановить боевые действия. «Здесь, у меня, до решения от везиря, к коему поехал французский куриер с офицером с нашей стороны с моей депешою, сделано перемирие и устанавливается демаркационная линия, которую никто без согласия перейти не может, пока не начнутся мирные переговоры или откроются вновь боевые действия» . Таким образом, благодаря вмешательству Франции накануне переговоров в Тальзите, русские войска были вынуждены отойти за Дунай, «оставя сербам порох и свинец и 6 пушек» .
Генерал-майор И.И. Исаев решил во что бы то ни стало удерживать переправу через Дунай. Он писал Милорадовичу: «на острове по прежнему остались и всегда останутся 2 шести фунтовых, а на правом берегу реки – 2 трехфунтовых орудия» . На этом участке, при посредничестве французского эмиссара г-на Мурьяжа, была заключено договоренность с видинским серакир-паше Мулле, о том, что «кордон на правом берегу Дуная был из российских войск, комендант на острове – российский, чтобы купеческим судам по Дунаю был свободный ход, они должны быть осматриваемы нами, ежели найдутся на судне военные люди, военные припасы, пушки, пушки, ружья, таковых не пропускать» .
И.И. Исаев неоднократно писал о нежелании турок перенести действия перемирие на сербов и о просьбе самих сербов не выводить войска за Дунай . Этому сильно противилось османское правительство, пытаясь использовать время перемирия для окончательного разрешения проблемы сепаратизма.
Завязалась оживленная переписка русских дипломатов и военных. Переговоры, начавшиеся в Слободзе уполномоченным Л.С. Лашкаревым, проходили при посредничестве французского полковника Гильямино , с середины июля по коней августа 1807 года.
После смерти И.И. Михельсона, 5 августа 1807 года, его сменяет генерал от кавалерии барон К.И. Мейендорф . Он 9 августа, предложил С.Л. Лашкареву, что поскольку турки настаивают на том, чтобы перемирие не затрагивало сербов, так чтобы «таковое распространено было на ту часть Сербии, где наши войска находятся, дабы я мог корпус Исаева взять без стыда нашему оружию» . Достигнутая, таким образом, договоренность была им подписана. 11 августа последовал приказ К.И. Мейендорфа И.И. Исаеву снять осаду с Неготина, и отступить к острову .
Впрочем, достигнутое перемирие так и не было ратифицировано Александром I. Как явствует из депеши Н.п. Румянцева новому командующему молдавской армии, говорится, «что ни достоинство империи, ни самый оборот, какой приняли общие дела, не дозволяют нам согласиться на поставленные пункты, столь для нас унизительные». Далее: «за самовольный поступок барона Мейендорфа и тайного советника Лашкарева его величество обоих исключил из службы… по всем вышеупомянутым причинам перемирие сие с нашей стороны почитается несуществующим» . Возможно здесь имело место дипломатический маневр Александра I. Накануне переговоров в Тальзите он давал французам самые широкие авансы, но после проведенной встречи с Наполеоном, резко поменял курс и «назначил» «виноватых» за заключение Слободзенского перемирия.
Оказавшись в ситуации неустойчивого мира, когда русские войска удерживали переправу через Дунай и не заключали перемирия, Порта теперь вынуждена сама была искать способ перемирия с сербами, который до этого отвергала. Для этой цели была организованна поездка греческого митрополита Авксентия в Белград к митрополиту Леонтию в середине ноября . Однако переговоры так и не состоялись, так как на Совете самими сербами были отвергнуты все предложения о перемирии и автономии, требовавшими полной независимости. Таким образом, осенью 1807 года, при формальном не заключении мира или перемирия, боевые действия, тем не менее, прекратились.
Возобновление боевых действий, напрямую связано с изменениями во внешней политике Османской Порты. В марте 1809 года последняя, «заключила мир с англичанами, неприятелями России». Командующий А.А.Прозоровский написал Карагеоргию письмо о недовольстве Императором таким шагом и призвал к готовности продолжить войну. Более того, 22 марта он уже издал указ о возобновлении боевых действий , о чем и известил Карагеоргия.
Сербы, долго ждавшие начала действия русских войск, были полны оптимизма насчет перспективы дальнейшего продолжения войны. Было организованно широкомасштабное наступление сразу по четырем направлениям. Так в направление Видина, на соединение с русской армией двинулся М. Стойкович. В сторону Ниша отправился отряд М. Петровича, а к Боснии выдвинулся Я. Ненадович. Сам же Карагеоргий возглавил наступление на Старый Влах. Иными словами, сербские вожди решили на практике реализовать авантюрный план депутата Ивана Юговича, о расширении будущей Сербии до границ средневековой державы Стефана Душана, от чего его 12 февраля 1809 года пытался отговорить М.И. Кутузов . Как потом констатировал командующий русской армией Прозоровский, «ни верховный вождь, ни Совет народа сербского не представили мне плана военным их действиям», - обо всех передвижениях сербов он узнавал лишь задним числом . Далее: «на все пункты предпринята атака что столь обширный план нимало не сообразен с силами сербскими, что сверх того в разных частях определены вожди, не имеющие опытности в войне» . Одним словом, скоропалительное решение ввязаться сербов в наступление одновременно на четырех направлениях имело самые негативные последствия.
Дело осложнилось, задержкой А.А. Прозоровского с переправой через Дунай, несмотря на «высочайшее повеление государя императора» . Он объяснял это действием многих причин: «небывалым разлитием вод», «разрыв дружбы между высочайшим двором российским и австрийским», из-за которого «безрассудно бы было обнажить сей край от войск». Так же он писал в адрес сербского Совета, что невозможно переправить за Дунай даже небольшой отряд на имеющихся «рыбачьих лодках» . Проход же российской флотилии не представлялся возможным из-за турецких укреплений, «на обоих берегах Дуная находящихся и занятых некоторым числом турецких войск . Одним словом, командующий молдавской армией в силу тех или иных причин задержал наступление русских войск.
Оставшиеся без поддержки сербы испытывали большие затруднения. Сербы вынуждены были отойти от Тимоке, оставили Гургусовац. На восточной границе отступили к Алексинацу и Делиграду. Милован Стойкович, после неудачной попытки вернуть Гагусовац, отступил к Пожаревацу. В районе Бане турки окружили пятитысячный отряд Велько Петровича, для его спасения Карагеоргий отошел от Нови Пазара и 10 июля снял блокаду . После сдачи в июле крепости Делиград, для османов открылась дорога на столицу Сербии.
На этом фоне известие о переходе отряда И.И. Исаева через Дунай для осады Кладова, было встречено Карагеоргием с особой радостью . Однако, только генеральное наступление Молдавской армии, начатое в октябре позволило отбросить турок вновь до Ниша. Начано оно было новым главнокомандующим П.И. Багратионом, заменившего, умершего 9 августа А.А. Прозоровского. Последнее, что успел сделать И.И. Исаев по приказу Багратиона, - переправа Дуная в районе Дуду и атака 12 марта 1810 года тысячного гарнизона. В первый же день было захвачено 100 пленных и две пушки, но этот успех не был закреплен, - последовал приказ нового командующего графа Каменского, вернуться в Малую Валахию . Свои действия Н.М. Каменский так объяснил К.К. Родофиникину: «отзывая генерал-майора Исаева с его отрядом, я отнюдь не имел намерение лишать их помощи России, что возвращение сих войск в Малую Валахию делается в исполнение плана генеральных операций, по которым я предполагаю большую часть сил вверенной мне армии устремить на один пункт и решительными ударами принудить неприятеля к желаемому миру». Такие маневры были встречены с тревогой со стороны прибывших в Яссы в апреле сербских депутатов. Тогда в ущерб стратегии, Каменский отправил генерала-майора графа Е.Г. Цукато с половиной вверенных ему сил за Дунай. При этом ему доверялись те полномочия, которые до этого находились у действительного советника Родофиникина, ввиду полной утраты доверия к последнему со стороны сербов.
С июля по октябрь велись активные боевые действия русских и сербских войск, благодаря которым удалось вернуть территории, утраченные в ходе неудачного отступления весны–лета 1809 года. Особо отличился опять таки генерал-майор И.И. Исаев, разгромивший турок под Праховым 2 августа 1810 года. Под его командованием были тогда были Олонецкий мушкетерский полк, новоингерманланский мушкетерский полк, резервный 6-й егерский полк, казаки, а так же сербское ополчение под началом Княжевича. Ивана Мамирова и воеводы Вуйчевича.
В декабре, в соответствии с просьбами Правительствующего совета, в Белград были отправлены в качестве гарнизона два батальона Нейшлотского мушкетерского полка с полковником Баллу . После блистательной победы при Рущуке 22 июня 1811 года, одержанной новым главнокомандующим М.И. Кутузовым, исход войны был в целом предрешен. Российская армия получила возможность отправить дополнительные резервы на сербский фронт. Согласно рапорту генерал-лейтенанта Засса, 23 августа 1811 года, Волынский уланский полк полковника графа Орурка с частью казачьего Киреева полка и частью сербской кавалерии, атаковал при Флорентине более тысячи неприятельских войск. Было убито 200, взято в плен 10 турок. При этом сербы потеряли 10 человек, а русские обошлись без потерь .
Военные успехи русских вынудили осман идти на подписание мира, который и был заключен в Бухаресте 16 мая 1812 года. Заканчивая рассказ о военном сотрудничестве России и Сербии в описываемый период, можно отметить пару моментов.
Занявший пост главнокомандующего молдавской армии в апреле 1812 года, адмирал П.В. Чичагов начал активно готовить воплощение в жизнь плана так называемой, адриатической экспедиции». Ее детали обсуждались Чичаговым, тогда еще военным министром, еще в феврале 1812 года с Александром I. Суть проекта заключалась в следующем: из состава молдавской армии выделялся ударный корпус в 20-тысяч. Их задача состояла в том, чтобы провести рейд в тылу контролируемых Наполеоном областей, начиная с Далмации, Боки Каторской и вдоль Адриатического побережья в сторону Триполи и Швейцарии. Попутно решалась бы задача пробуждения национального подъема у балканских и других европейских народов. Очевидно будущему «герою» Березины не давали спать лавры Суворова, прошедшего через Альпы. Для воплощения этого насквозь утопичного, накануне Наполеоновской агрессии плана в жизнь в Сербию даже был послан полковник Полев. Он вместе с И.К. Орурком по заданию П.В. Чичагова должны были склонить Карагеогия к тому, чтобы тот выделил в помощь русскому отряду для диверсии в Далмации 15-тысячный сербский отряд . Взамен обещали оставить 5 тысяч регулярной российской армии.
Однако планы «адриатической экспедиции» были окончательно похоронены начавшимся вторжением Наполеона в Россию. В начале июля Император предоставил Чичагову самому решать: или осуществлять диверсию против Далмации, при условии сохранения мира с Портой, или отвести войска в Россию для отражения агрессии. Поскольку поход в Далмацию не гарантировал бы мира с Портой, - Чичагов был вынужден принять решение отозвать русские войска под командованием И.К. Орурка из Сербии, что он и предписал ему в письме от 16 мая 1812 года, и вместе с ними выдвинуться на север. Здесь же он распоряжался оставить сербам деньги и боеприпасы.
О своем решении вывести войска из Сербии на отражение вторжения в России, П.В. Чичагов сообщил Карагеогию 15 июля 1812 года . В этом же послании, им было сообщено о подписания Бухарестского договора, и делалась попытка объяснить всю безвыходность выбора, на который пошла Россия.
Только 18 июля Александр I дал внятный приказ отложить прежние планы и подтвердил приказ идти на соединение с армией А.П. Тормасова .
Помощь в организации государственной власти
Одним из видов помощи, которую оказывала Россия Сербии во время описываемых событий, была помощь в организации государственных органов власти. Еще основатель Харьковского Университета Каразин, с которым консультировался Чарторыйский, предлагал направить в Сербию некого консула, для организации «административного совета» . Идея эта была первый раз выдвинута во время первого посольства в С-Петербург.
После доклада князя Чарторыйского императору Александру I, в конце ноября 1804 года, в середине декабря Матия Ненадович и Иован Протич отправились в Сербию, а Петр Новакович и Федор Филиппович (Б. Груйович), профессору права Харьковского Университета, которого Карагеоргий и Яков Ненадович, уполномочили вести переговоры и представлять интересы сербской нации, оставались на некоторое время для корректировки взаимный действий повстанцев и русских дипломатами в Константинополе, Яссах, Бухаресте и других городах Османской империи. Позже этими двумя делегатами после обсуждения с карловацким митрополитом С. Стратимировичем в феврале 1805 года, была выдвинута идея «правительствующего совета народного» . Идея была реализована на практике, но в реальности, так называемый Правительствующий Совет, в котором Б. Груйович вскоре стал секретарем , был поначалу скорее походной канцелярией Карагеоргия, чем верховным представительством сербских земель. О своем исполнении обязанностей секретаря при этом совете, Божидар доложил А. А. Чарторыйскому в своем письме от 1 мая 1005 года . Правда, здесь надо отметить, что на этой должности, ротация происходила каждый месяц, но все же можно с уверенностью утверждать, что первым, кто занял этот пост, стал профессор права Харьковского Университета. Таким образом, благодаря помощи России, в сербских землях стали зарождаться первые органы власти.
Однако вскоре сербы стали настаивать и на официальном представительстве в их правительстве российского чиновника. Еще И.И. Михельсон, основываясь на просьбах «Сербского верховного совета», писал 28 апреля 1807 года Александру I о том, что главная просьба их «состоит в том, чтоб высочайше назначен был чиновник, который бы председательствовал в Совете их и руководствовал всеми деяниями их» . 5 мая 1807 года к И.И. Михельсону пришли «сербские депутаты» П. Новакович, И. Гагич, и А. Лукич, которые обратились с повторной просьбой «о присылке к ним по высочайшей воле чиновника в качестве председателя Правительствующего совета сербского, депутаты просят Александра I по своей воле назначить конкретное лицо, но в целях ускорения вопроса они согласны принять К.К. Родофиникина» .
Узнав о назначение действительного статского советника Константина Родофиникина российским представителем в Сербии, Иван Иванович в письме А.Я. Будбергу согласился с тем, что это «не токмо небесполезно, но по настоящим обстоятельствам существенную пользу принести может в течение дел сего края вообще пребывание у сербов чиновника нашего с достоверностию» . Иван Иванович лично составил инструкцию для К.К. Родофиникина, в которой открыто писал в п. 3, что «нахождение Ваше у сербов имея целью … дать народу сему руководство к образованию внутреннего у них правления» .
Перед прибытием Родофиникина, согласно рапорту И.И. Исаева, 25 июня 1807 года Неготинский лагерь посетил полковник русской службы маркиз Ф.О. Паулуччи, прибывший по личному приказу Александра I «из Бартенштейна – места пребывания государя императора» . Он встречался с Карагеоргием, Миленко Стойковичем, комендантом Крайны Неготинской и Иеремием Гагичем, исполнявшем в то время обязанности секретаря Совета сербского. Содержание переговоров было записано и передается в разных источниках как «собеседование» , «запись беседы» и т.п. Одно из распространенных названий этому документу «конвенция Паулуччи-Карагеоргий». Особенность его в том, что маркиз Паулуччи почел за благо не оставлять свою подпись под этим документом, таким образом, они имели характер устных договоренностей. Но он ценен тем, что в нем нашло отражение интересов и надежд сербского народа от предстоящего союза с Россией. Особое внимание вызывает первый пункт этой конвенции, которое, ввиду особой важности, я позволю привести здесь целиком:
«Кроме всего первое желание ест сербского народа быт под покровительством его императорского величества Александра Первого.
Народ сербский всенижайшее просит, чтобы его императорское величество в управлении способного землеуправителя что скорее определил, который бы в прилични порядок народ привел, землю сербскую расположил и по нравам народа конституцию устроил, которую устроение конституции бытии имеет именем его величества Александра Первого» .
Родофиникин приехал в начале августа 1807 года в Белград, в составе комиссии из членов Правительствующего совета, им было составлено так называемое «Основание Правительства Сербского» изложенное в XII пунктах, известное так же как «конституция» Родофиникина . В ней описывается учреждение таких органов власти как «Правительствующий Сенат Сербский», должности «князя», «светлейшего князя», «превосходный сенатора», губернатора для управления каждой из 12 нахий (впоследствии их число увеличится до 17). Отдельно прописывалась разветвленная судебная система. В конце этого документа была просьба «высочайшего утверждения всемилостивейшего нашего покровителя Государя императора Александра Великого» .
2 ноября 1808 года Родофиникин посылал командующему молдавской армии князю А.А. Прозоровскому записку, где проектировал будущее государственное и территориальное устройство Сербии, на которой последний оставил свои замечания. Кроме границ, здесь всерьез обсуждались проблемы внешних сношений, где Прозоровский отметил, что «они не должны приниматься без согласия российского императорского двора, под покровительством коего обретаются» . Верховная власть по их обоюдному согласию отводилась Черному Георгию. Законы К.К. Родофиникин предлагал «наилучше было бы внести российские, избрав те, кои для них нужны», с чем Прозоровский остался согласен . Тем не менее, в это записке признавалось право Порты Оттоманской на получение прежней дани в размере 100 тысяч пиастров .
О будущей судебной системе К.К. Родофиникин размышлял в своей записке от 8 ноября 1808 года, где им виделось установление трех ступенчатого суда, разделением на уголовный, гражданский и выведенный в особое ведение церковный. Интерес здесь вызывает п. 4 «Примечаний», гласящий, что «смертную казнь, которую здесь хладнокровно принимают, полезнее было бы отменить и ввести наказания, в России употребляемые для преступников» . Как видно, эти государственные эксперименты, никак не согласующиеся с реалиями военного времени, и не одобренные, впрочем, официальным С-Петербургом, свидетельствуют, по крайней мере, о гуманизме Родофиникина.
Впрочем, надо отметить, что «Основание Правительства Сербского» хоть и не послужило образцом для утвердившегося среди восставших способа правления, но послужило толчком к поиску формы согласия между противоборствующими группировками внутри повстанцев в борьбе за власть, где верховенство Карагеоргия оспаривали воеводы Яков Ненадович, Милован Стойкович, Петр Добряниц и другие. Константин Родофиникин очень живо описывал внутренние разборки в среди сербских воевод, когда после бунта против зятя Карагеоргия воеводы Антония Плякича и убийства воеводы Марко Катича, сам Карагеоргий был вынужден переселить свою семью в Белград .
Ареной этой борьбы стал Правительствующий Совет, возглавляемый поочередно каждый месяц разными секретарями. В ноябре 1809 года на скупщине старейшин в Белграде было решено отправить делегацию в составе Я. Ненадовича, М. Стойковича и П. Добрянца с жалобами непосредственно к новому командующему молдавской армии, князю П.И. Багратиону в обход Родофиникина. Известен ответ князя, который в нем ссылался на мнение императора:
«Его величество также согласно с представленными от меня рассуждениями моими признать соизволил, что требование депутатов сербских о назначении комиссии для обозрения тамошних дел, о принятии Сербии под наше управление и о перемене Черного Георгия были бы отнюдь не совместны с настоящею нашей системою, которая состоит в том, чтобы сохранить влияние наше в Сербии, но не мешаться положительным образом во внутреннее ее правление, а притом уважить заслуги, Черни Георгием отечеству своему оказанные» .
Таким образом, от лица государя Багратион дал понять сербским депутатам, что вмешательство России во внутренние дела, которые могут привести к ослаблению верховной власти Карагеоргия, и как следствие военного потенциала сербов как союзников, отныне прекращаются. Впоследствии граф Каменский, сменивший Багратиона, в п.3 инструкции о надлежащем поведении двух батальонов Нейшлотского мушкетерского полка, под командованием полковника Балле, которые должен были стать гарнизоном в Белграде, писал:
«В дела до управления земли, в дела судные и полицейские отнюдь не мешаться ни делом, ни словом, выполняя, однако, сие с самою строжайшею точностию, дыбы не подать ни сербам, ни австрийцам ни малейшего подозрение, будто бы мы не желаем утвердить в Сербии наше владычество» .
Окончательное установление государственного аппарата Сербии в период первого восстания сложилось после прошедшей в середине января 1811 года скупщины старейшин в Белграде, где и был принят, так называемый «конституционный акт» 1811 года . Избранный на нем верховным вождем с наследственной властью Карагеоргий принес присягу Правительствующему Совету, где поклялся в первом же пункте:
«Целого народа сербского, как единоверного и соплепенного России, нерушимый и вечный союз и согласие с Его Императорским Величеством Всемилостивейшего народа нашего покровителем поддерживать, охранять и укреплять хочу, как и весь народ наш это поддерживает и оберегает» .
Борьба российских представителей против иностранного влияния
Работа российского посланника Родофиникина сводилась не только к помощи восставшим в организации своей государственности, но и в оказании противодействия иностранному влиянию. А подобные попытки предпринимались как со стороны Австрии, формально нейтральной в сербско-турецком конфликте, так и со стороны Франции, которая также желала сменить российское покровительство в этом регионе на свое.
15 января 1808 года по предложению «семлинских купцов» Милоша Урошевича и Дрогутина Милутиновича Карагеоргий направил письмо австрийскому эрцгерцогу Карлу с просьбой о «продаже боеприпасов» . Против этого неожиданно стал протестовать Рудофиникин. Мотивировал он это тем, что в свое время Милош Урошевич пытался на основании «естафеты» из Вены назвать российского полковника Паллучи французским шпионом и призвал к его убийству сербов. «Цель купца Милоша была, чтоб навлечь на сербов гнев России…» - писал Константин Константинович .
Тем не менее у Карагеоргия после этого письма произошла встреча с генералом, бароном Й. Симбшеном, начальником Славоно-Стремского участка Военной границы. На ней обсуждалась взможность перехода Сербии под покровительство Вены и ввода австрийского гарнизона в Белград . Тогда Родофиникин предпринял шаги к возможному свержению Карагеоргия и замене его другим воеводой в случае удачи этих сепаратных переговоров . Из Вены А.Б. Куракин докладывал А.А. Прозоровскомуо встрече эрцгерцога Людвига – младшего брата канцлера Иосифа, с Младеном Миловановичеми и двухдневным отсутствием в это время В Белграде Карагеоргия . Впоследствии, под давлением Рудофиникина, Карагеоргий потребовал от Симбшена лично подтвердить гарантии Австрии в случае успеха переговоров. Таким образом, в руках русских дипломатов оказались письменные доказательства, подтверждающие намерения формально нейтральной Австрии вмешаться в австрийские дела .
На основании их, А.Б. Куракин, представлявший интересы России в Вене, сделал официальный протест министру иностранных дел графу Стадиену . И хотя последний отрицал все, тем не менее, в подтверждение этому были сведения о том, что «на границе оной со стороны Австрии собрано уже более 40 тысяч человек войска, снабженными также и понтонами» . Скорее всего, протест все таки возымел действие, так как через месяц слало известно о продаже австрийцами туркам «судов, которые легко употреблены быть могут на сооружение моста» , что свидетельствует о том, планы экспансии были сняты австрийцами.
Просчеты и ошибки во взаимоотношениях России и сербов
Однако надо отметить, что сотрудничество Российской империи и восставших сербов не всегда проходило гладко. На фоне военных успехов, Россия заметно проигрывала на дипломатическом поприще. После блестящей победы отряда генерала-майора Исаева в 1807 году под Неготиным, следовала большая политическая ошибка. Осознав, что воюет на двух фронтах, османское правительство объявило о перемирии. Не дождавшись подписания этого перемирия, русские войска были выведены с территории Сербии, несмотря на протесты и жалобы восставших. Добившись, таким образом, вывода русских войск, османы попытались в очередной раз решить проблему пылающего у них в тылу восстания с помощью силы. Более того, турецкое правительство отказывалось признать действие перемирия на сербские земли. Переговоры в с. Слободзия затянулись. После смерти главнокомандующего И.И. Михельсона, сменивший его К. И. Мейердорф 12 августа 1807 года, не разобравшись в обстановке, подписал все подготовленные турками пункты перемирия. Как писал в одном из писем Родофиникин: «Между Россией и Портой заключено перемирие; в Сербии сидит русский чиновник, а война между Сербией и Турцией не прекращается…» . Лишь впоследствии смогли договориться о действии перемирия в тех направления в сербских землях, где действовали регулярные части русской армии.
На подрыв доверия к России стало играть рождение легенды о так называемом «фанариотском заговоре». Дело в том, что со времен Екатерины, политика России на Балканах строилась на сотрудничестве со всеми христианскими народами, этого региона, борющихся против владычества османов. Наибольшего успеха здесь было достигнуто в союзе с греками. Как результат – возникновение автономной Ионийской республики, с даннической зависимостью от Порты, образованной после изгнания с архипелага французских войск русско-турецкой эскадрой под командованием Ф. М. Ушакова. Греческий князь Константин Ипсиланти был даже назначен Россией правителем княжества Валахии. Именно с его подачи на должность русского представителя в Сербии был назначен Константин Рудофиникин, имевший греческое происхождение.
При этом русским правительством не было учтены те противоречия, которые всегда вставали между сербами и греками. Еще со времен Византийской империи между ними существовала взаимная неприязнь. Сербы не без основания боялись подчинения своей церкви греческой, и всячески противодействовали этому. В их глазах фанариоты – жители привилегированного квартала Фанар в Константинополе, были предателями и соглашателями с турками. После очередной попытки Порты заключить сепаратный мир с повстанцами в условиях русско-турецкой войны 1806-1812 гг., в Белград в качестве посредника в ноябре 1807 года был направлен митрополит Авксентий, поселившийся в доме местного митрополита Леонтия. Переговоры грека Рудофиникина с греком же Авксентием, подействовали на сербских старейшин как красная тряпка. Сразу родился миф о продаже Сербии Порте Россией. «И хотя все это достойно сумасшедшего дома, - извещал Родофиникин Прозоровского, - само по себе, что и мне после всего не должно ожидать великих вежливостей ». Таким образом, благодаря предубеждениям, сербских старейшин, был сорван перспективный план создания автономии Сербии под патронажем России при сохранении дани Турции.
Именно с этого времени было подорвано доверие к Родофиникину, тем не менее, не сказавшееся на отношении восставших к России. Начиная с этого времени, сербы все чаще пытались обращаться к российскому правительству в обход Константина Константиновича.
Поражение сербского восстания, - самое крупное политическое поражение в этом регионе. Вывод российских войск с Сербии после вторжения Наполеона, - вынужденная мера. Россия пошла на нее в экстренной ситуации, когда впервые за последние 200 встал вопрос о целостности и независимости России. У ее границ собиралась невиданная за всю прежнюю историю человечества «великая армия» Наполеона. Держать в такой ситуации 50-тысячную молдавскую армию на Балканах было бы, мягко говоря, неразумно. Однако оставленные без силовой поддержки повстанцы были обречены. Остается считать за чудо, что они продержались почти полтора года после подписания Бухарестского договора, последние очаги сопротивления были подавлены в сентябре-октябре 1813 года. В дипломатии слово тогда имеет силу, когда оно подкрепляется, возможностью адекватно ответить в случае нарушения договоренностей одной из сторон. В этом отношении, статья VIII Бухарестского мира, о признании прав на автономию сербов и о всеобщей амнистии так и осталось клочком бумаги. Несмотря на слова о том, что «Блистательная Порта дарует сербам прощение и общую амнистию, и они никоем образом не могут быть обеспокоиваемы за прошлые их деяния», сербов вырезали тысячами. Всего было истреблено около ста тысяч . После этого такие положения этой статьи, как «Она дарует сербам по их просьбам те самые выгоды, коими пользуются подданные ее островов Архипелажских…предоставив им самим управление внутренних дел их…» не выдерживают никакой критики и остались на бумаге.
Один батальон 14-го Олонецкого мушкетерского полка на территории Сербии, в отсутствии каких бы то ни было мнимых международных обязательств, с успехом служил делу мира на этой земле, и давал то, что не мог гарантировать ни один договор о мире. Военное присутствие по соседству российских войск в 1808 году гарантировало сербам мир в течение полутора лет без заключения каких-либо договоров.
Более конкретное звучание в этом договоре имеет следующая фраза:
«Крепости, какие могли они построить по случаю войны в землях ими обитаемых, и коих там не было прежде, будут, так как оные для будущего времени бесполезны, разрушены, и Блистательная Порта вступит во владение по-прежнему всеми крепостями, паланками и другими укрепленными местами, издревле существующими с артиллерию, военными припасами и другими предметами и военными снарядами, и она там учинит гарнизоны по своему усмотрению» .
Фактически это означало безоговорочную сдачу Сербии Порте. Не случайно, сербов достаточно долго оставляли в неведении о содержании этого договора. Получив в июне письмо от сераскира Рушит Ахмет-паши о требовании сдать крепости согласно заключенному договору, Карагеоргий не мог поверить, что в такое его содержание. Свои сомнения он отправил 10 июля 1812 года Чичагову, согласившись в тот же день на запрашиваемые до этого 15 тысяч сербских воинов . Последовала напряженная переписка между османами и сербами по поводу правильной трактовки текста договора. Только в донесении от 15 декабря генерал-лейтенант граф И.К. Ивелич, направленный еще летом П.И. Чичаговым по особым поручениям в Сербию, доложил о том, как в Тополе Карагеоргием и собравшимися старейшинами был утвержден этот договор .
Ивелич заверил собравшихся, что вывод войск – мера вынужденная и временная. Что, «при всех сих, однако, критических обстоятельствах, благодетельное расположение его императорского величества к верховному вождю и всему сербскому народу, яко испытанному уже в верности и преданности, не только не уменьшаются, но с выгнанием неприятеля из пределов России они увидят на самом деле событие изъяснений моих» . Столь витиеватым способом, представитель Российской державы оставил сербам последнее, на что они могут рассчитывать, - Веру на скорую помощь в будущем.
Очевидно, графу М.К. Ивлевичу удалось этого достичь, поскольку по его словам лица их, которые до этого были «в рассеянии, унынии и в явной нерешимости в рассуждении положения своего», «покрылись блистающей радостию и явным спокойствием, а Карагеоргий, проливая слезы, называл себя несчасливийшим, что не имеет возможности обратить сербские войска против врагов, нарушающих спокойствие великого их покровителя» .
Дипломатическая помощь России и общая международная обстановка на заключительном этапе восстания
Итак, с заключением Бухарестского мирного договора впервые права сербов на автономию были признаны на международном уровне. Гарантом выступали Россия и Турция, что свидетельствовало о признании российского возросшего влияния на Балканах. Однако этот договор, как уже сказано, не был подкреплен наличием военной силы на данной территории. После вывода русских войск с Балкан неизбежность военного столкновения между османами, жаждущих воспользоваться отсутствием у сербов союзников и самими восставшими стало очевидно для всех. Между Портой, выдвигавшей требования о немедленном сложении оружия и передачи крепостей османским войскам и Карагеоргием, отказывавшим удовлетворить эти требования конфликт неизменно углублялся. В этой связи Россия могла помочь только исключительно дипломатическими шагами, которые и предпринимались. Так в депеше министра иностранных дел Н,П. Румянцева послу в Константинополе А.Я. Италинскому предписывалось настаивать на мирном урегулировании сербско-турецкого конфликта . В ней недвусмысленно советовалось «предоставить оттоманскому министерству, что любая мера в отношении сербов, которая бы нарушила то, что было позитивно обусловлено статьей VIII мирного договора, не позволила бы его величеству оставаться равнодушным, и не преминет, если не немедленно, то с течением времени, привести к проблеме между обеими империями, а этого его величество намерен избежать» .
В этот момент ситуацией отсутствия российских войск на Балканах попыталась воспользоваться Австрия. Усиление российского влияния на ее южных границах затрагивала ее интересы. Здесь надо отметить, что после еще с заключения Пресбургского мира, Австрия выступала в русле французской политики. Согласно донесению Н.М. Каменского министру иностранных дел Н.П. Румянцеву 29 мая 1810 года, имело место даже сосредоточение австрийских и французских войск у границ Боснии .
Ввод русского гарнизона в Белград в январе 1811 года вызвал ожесточенный протест со стороны канцлера и министра иностранных дел Меттерниха, высказанный русскому послу в Вене Г.О. Шталькельбергу . Вывод войск также не остался без внимания Австрийского и Французского правительства. Так, если верить донесению коллежского асессора Ф. И. Недобы от 16 ноября 1812 года, то через коменданта Землина генерал-майора Червинко к сербам посылался некий «эмиссар», якобы призывавший сербов искать покровительства у Наполеона. Однако, по его словам, данные попытки были восприняты самими сербами «без всякого уважения» .
Итак, когда у России остались только дипломатические методы влияния на ситуацию на Балканах, в сербско-турецкий конфликт опять попыталась вмешаться Австрия. Как явствует из донесения А.Я. Италинского новому министру иностранных дел К.В. Нессельроде от 1 февраля 1813 года, писавшего о французских и австрийских интригах, Австрия «в своих демаршах стремится стать арбитром в этом конфликте между Портой и сербами», то есть занять освободившееся место России .
Ситуация изменилась после вступления русских и прусских войск на австрийскую территорию 30 июля 1813 года. Уже на следующий день Австрия объявила войну Франции. На ситуацию на Балканах это отразилось попыткой К.В. Нессельроде предпринять коллективный демарш России, Австрии, Англии, Швеции и Пруссии против Турции для прекращения ей резни сербов . Однако в этом вопросе Россия оказалась в одиночестве. Никто из перечисленных стран на самом деле не стремился усиления России на Балканах и не поддержал эту инициативу.
Заключение
Рассматривая итоги первого сербского восстания, надо отметить, что, несмотря на поражение, оно имело свои положительные результаты. Прежде всего, это то, что впервые за долгие годы османского владычества, сербы получили опыт самостоятельного государственного управления. Благодаря этому восстанию, были созданы условия для создания с чистого листа сербской государственности. Органы власти, и прежде всего Совет – верховное представительство всего народа, который упоминается в документах по-разному, просуществовали все время восстания. Непризнанное ни одной страной, сербское государство существовало де факте. И это был самый позитивный опыт восстания.
Долгие годы совместной борьбы против общего врага способствовали сплочению сербской нации. На примере этого сопротивления была доказана возможность жить независимо от притесняемых иноверцев и возродить былую государственность. А самое главное, сербы поверили в свои силы и в помощь братской России, и возможность достижения этой цели на практике. Дальнейшее освобождение от османского ига стало лишь вопросом времени.
Все это невозможно было без помощи оказанной единственным союзником сербов и черногорцев России. На рассмотренных в этой работе примерах можно было проследить, что российским правительством в годы восстания сербским воинам было оказана самая широкая помощь. Сербов по возможности снабжали оружием, боеприпасами, медикаментами. Финансировали закупку продовольствия и вооружения у соседней страны. В помощь восставшим посылали как военных советников, так и необходимых им гражданских специалистов. Оказывали всестороннюю поддержку на дипломатическом уровне, в отношении других стран, в частности в случаях, когда Австрия пыталась помешать снабжению повстанцев оружием и продовольствием. Россия посредничала на переговорах по урегулированию конфликта между повстанцами и Портой, и выступала за создание сербской автономии при международной гарантии. Можно также со всей ответственностью утверждать, что основателями первых со времен потери независимости сербских государственных органов управления, стояли российские специалисты, - профессор права Харьковского Университета Федор Филиппович (Божидар Груйович) и действительный советник Константин Родофиникин.
Благодаря всей этой помощи России, первое сербское восстание и сумело продержаться столь долгое время, и смогло достигнуть вышеозначенные результаты. Не вина России, что помощь не была доведена до конца, - лишь вторжение невиданного доселе в истории человечества войска, и впервые за 200 лет нависшая опасность потерять собственную независимость, вынудили русских уйти в 1812 году с Балкан.
